— Я ни за что не стану замедляться, никогда, слышите? — заявил Рузвельт. — Страна нуждается в нас, я намерен внять этому зову, и внять, как можно скорее.
— Нам ему не внять, если вы слетите с дороги и загоните нас в канаву, — сказал Чарли Данниган, другой помощник.
Рузвельт не ответил. И не замедлился. Когда он решал, что необходимо что-то сделать, он шёл и делал, не тратя время попусту. По пути к Хелене он догнал ещё одну повозку, но та, по его мнению, ехала недостаточно быстро. Места между дорогой и лесом было мало, но он догнал её и обогнал, оставив кучера глотать пыль. Тот парень рассерженно закричал. Рузвельт взмахнул шляпой в насмешливом приветствии.
— Вот, вы ему показали, босс! — воскликнул Хант. Рузвельт ухмыльнулся, хотя оборачиваться и показывать своим людям, что доволен, не стал. Прямое действие — вот, в чём суть. Те, кто в этом мире доводят свои дела до конца, держат его обеими руками. Если этого не делать, останешься позади с пыльным лицом.
На этот раз, по приезде в Хелену, Рузвельт не поехал к редакции Газетт, а направился прямиком в территориальную администрацию, что чуть юго-восточнее.
— Надеюсь, для нас места ещё найдутся, — повторил он, наверное, уже в дюжинный раз с момента выезда. Затем продолжил, опять же в дюжинный раз: — Етить-колотить, если нет, мы их сами создадим, так и поступим.
— В любом случае, аншлага не видать, — заметил Данниган.
И действительно, Рузвельт без проблем подкатил коляску почти к самой администрации. Никакой очереди, тянущейся из здания, он также не увидел.
— Неужели во всей стране, кроме моего ранчо, патриотизм вымер? — требовательно спросил он, обращаясь не к работникам, а, скорее, к Господу.
Он вылез из коляски, привязал лошадей и повёл своих людей прямиком в администрацию. Когда они поднимались по ступенькам, вышел знакомый мужчина — сосед Джеремайя Пэкстон.
— Знаю, зачем вы здесь, Рузвельт, — сказал он. — За тем же, зачем и я, либо я — китаец. Как и я, удачи вы здесь не найдёте.
— Вы это к чему? — спросил Рузвельт.
Пэкстон сказал лишь:
— Сами узнаете. — Он сплюнул на землю, прошёл к своему коню, отвязал его от перил, запрыгнул в седло и ускакал к себе на ранчо. Его прямая спина излучала отвращение к этому миру.
— За мной! — сказал Теодор Рузвельт. Он вёл своих людей по ступеням так, словно они взбирались на высоту, удерживаемую врагом. Остановившись около первого встречного, похожего на тех, кто здесь работает, он спросил: — Где здесь, к адову пламени, кабинет, где записывают в добровольцы?
— Третья дверь слева, — ответил мужчина. — Но должен вам сказать…
Рузвельт пролетел мимо него, как пролетел мимо той медленной телеги. Он распахнул третью дверь слева, которую, и в самом деле, украшала надпись: ОПОЛЧЕНИЕ США, к которой, явно недавно, было добавлено: НАБОР ДОБРОВОЛЬЦЕВ.
В крошечном кабинете сидели два клерка. На ближайшем столе стояла латунная табличка, гласившая, что стол принадлежал Джасперу Сент-Джону.
Пасхалка: так звали известного в узких кругах американского порноактера.
— Доброго дня вам, мистер Сент-Джон, — прогрохотал Рузвельт. — Эти джентльмены, и я вместе с ними, пришли сюда, дабы предложить свои услуги в качестве добровольцев США. Давно пора научить наших своевольных соседей не заигрывать с Соединёнными Штатами.
Джаспер Сент-Джон не был похож на клерка. Не считая очков, как у самого Рузвельта, он был похож, скорее, на трактирного забияку. Голос его басил.
— В данный момент мы не принимаем заявлений.
— Что? — Рузвельт сунул палец в ухо, дабы убедиться, что расслышал верно. — Не принимаете добровольцев? А какого хрена?
— Не получили приказа, — флегматично ответил Сент-Джон.
— Господь всемогущий! — Рузвельт драматично хлопнул себя по лбу. — Мы воюем с Конфедеративными Штатами, насколько я слышал, они расстреливают всё, что идёт по рекам, воюем с Англией и Францией, мало того, мы воюем с Канадским Доминионом. Мы и себе войну объявили? Поэтому не принимаем добровольцев?
— На территории Монтана добровольцев принимают только в местах расположения армии США, — сказал Джаспер Сент-Джон. — Таков приказ военного министра, что мы получили, когда была объявлена война Конфедеративным Штатам.
Рузвельт был готов взорваться.
— Но в радиусе пятидесяти миль от Хелены нет ни одной воинской части! — выкрикнул он.
— Я понимаю. — Сент-Джон был недвижим, словно крепость на холме. — Я лишь следую отданным приказам. Поверьте, вы не первый гражданин-патриот, которого мне приходится разворачивать.