Это позволило Джексону сидеть на верхней рейке забора за пределами Фронт Ройял и посасывать лимон, раздумывая, что бы такое устроить янки до того, как те устроят ему. К нему подошёл пухлый гражданский средних лет в сюртуке-визитке и цилиндре — если этот джентльмен был наполовину столь же важен, как сам о себе думал, то он был действительно важным человеком — и сказал:
— Видите ли, генерал, вы уже должны что-нибудь сделать с возмутительными незаконными и аморальными конфискациями нашей собственности со стороны чёртовых янки. Первое, что они сделали, сэр, в самую первую очередь, когда промаршировали в наш добропорядочный город, так это объявили об освобождении всех ниггеров Винчестера до последнего. Возмутительно, скажу я вам!
— Согласен с вами, — сказал Джексон. — Во время прошлой войны они вели себя не столь нагло, но тогда у нас украли немало собственности таким же способом, как вы описываете.
— Что ж тогда вы предполагаете делать, сэр? — требовательным тоном спросил беженец из Винчестера. — Из-за их воровства я потерял тысячи, тысячи, подчёркиваю!
— А сколько, по-вашему, потеряла страна? — спросил Джексон. Важный, по крайней мере, считавший себя важным человек уставился на него. Как и предполагал генерал, беспокойство за страну никогда не тревожило его ум. Его заботил только он сам. Джексон продолжил: — Наилучшее лекарство, которое я вижу — это отнять Винчестер у Соединённых Штатов обратно. Тогда их действия не будут иметь для нас никаких последствий.
Это не было правдой в полной мере, и он это понимал. Негры, которым сказали, что они свободны, могут в это поверить. Они могут попытаться сбежать в США, впрочем, янки отнюдь не жаждут видеть их у себя. Если их вернуть в рабство, они, наверняка, станут склонными к ссорам и непослушными. Президенту Лонгстриту, как невесело подумал Джексон, следовало бы об этом знать, когда он предлагал освобождение.
— Чем, чёрт подери, вы занимаетесь, жуя эту хреновину, — человек в цилиндре указал на лимон, что Джексон держал в руке, — когда могли бы освобождать город?
— Обдумываю лучший способ его освободить. — Джексон нарочито показательно принялся снова сосать лимон. Толстяк продолжал свои увещевания. Джексон использовал лимон, как оправдание молчанию. Он смотрел сквозь этого винчестерца, а не на него. Тому потребовалось немало времени, чтобы уловить намёк, но он его уловил. Он ушёл прочь, бормоча под нос ругательства.
Подбежал ординарец. Его присутствие Джексон отметил.
— Вам телеграмма, сэр! — сказал солдат и протянул лист бумаги.
Джексон быстро прочёл её.
— Значит, сюда движется бригада пехотинцев-добровольцев, да? — сказал он. Это, как минимум, удвоит его силы. Ему понравились увиденные им в Ричмонде до отъезда на фронт добровольческие полки — у них был крепкий костяк из мужчин за тридцать и около сорока, ветеранов Войны за Сецессию, которые помогали молодым понять, что такое служба. — Это хорошо. Очень хорошо.
Затем, внезапно, он уставился сквозь ординарца — не намеренно грубо, как было с толстяком, а потому что в этот момент его разум оказался где-то далеко. Всё ещё сжимая телеграмму, он прошёл в двухэтажное кирпичное строение, служившее ему штабом, а также домом для его семьи.
Снаружи находился его сын Джонатан, игравший с собакой. Джонатану было пятнадцать, он был слишком молод для войны, и сильно из-за этого расстраивался.
— Как дела, сэр? — крикнул он. Джексон не ответил. Джексон едва его услышал. Джонатан пожал плечами и снова бросил палку; он уже множество раз видел отца таким. Генерал вошёл внутрь.
Несколько молодых офицеров в гостиной вскочили и вытянулись по стойке смирно. Они не изучали развёрнутую на столе карту, они болтали с его красавицей-дочерью Джулией, которой — и куда время летит? — было почти девятнадцать. Под его взглядом у офицеров быстро нашлись веские причины оказаться в другом месте.
— Папа! — укоризненно воскликнула Джулия — ей нравилось внимание.
Как и брату, ей не удалось добиться от него ответа и она отшатнулась в некотором огорчении. Джексон этого не заметил. Какое-то время он изучал карту, водил пальцем по линии железной дороги, и, наконец, удовлетворённо вздохнул. В гостиную заглянула его жена, чтобы выяснить, с чего это Джулия так внезапно ушла. Он прошёл мимо Анны, также её не заметив.