— Почему же, полковник, — весёлым голосом проговорил Уизерс. — У меня нет доказательств того, что кайова зашли на территорию Соединённых Штатов. Насколько я понимаю, вы возглавили ничем не спровоцированную карательную экспедицию в чужую страну. Уверен, в Ричмонде всё поймут именно так. Как и в Лондоне. И в Париже.
— Там, в полумиле к северу дохлый кайова, — заговорил Том Кастер.
Эти слова ничуть не смутили Уизерса.
— Насколько я понимаю, вы уже находились на территории Конфедеративных Штатов, убили этого бедолагу, а затем перетащили его в США, дабы оправдать набег на землю Конфедерации.
Лицо Кастера залило краской; уши горели от подобной наглости.
— Вы, долбанные повстанчики, когда-нибудь заплатите за то, что раздали краснокожим оружие и позволили им набегать на фермы белых людей, когда им заблагорассудится.
— Это наша территория, полковник, — произнёс Уизерс уже без веселья. — Мы должны защищать её от вторжения со стороны иностранной державы, под которой я подразумеваю Соединённые Штаты. И вы, сэр, не имеете права — никакого, совершенно — забираться на лошадь и указывать моей стране, что она должна и чего не должна делать, особенно, когда Соединённые Штаты укрывают орды команчей в Нью-Мексико, натравливают их на западный Техас, дабы они нападали тогда, когда вам заблагорассудится.
— Мы не начинали бы этого, если бы насилие в Канзасе не достигло такого накала, какой больше нельзя игнорировать, — ответил Кастер. — Во время этого самого набега, набега, который вы имеете наглость отрицать, дикари заставили двух белых женщин служить их звериной похоти, затем перерезали им горло и творили другие ужасающие непристойности над их обнажёнными и измученными телами.
— Думаете, команчи не занимаются тем же самым в Техасе? — поинтересовался в ответ Уизерс. — И, насколько я слышал, полковник, это они первые начали.
Кастер нахмурился.
— Мы убивали бизонов, чтобы лишить кайова средств к существованию, а вы раздаёте им скот, чтобы восполнить потери.
— Команчи нынче тоже пасут скот. — Уизерс подал вид, что возвращается к своим людям, находившимся на территории Конфедерации. — Не вижу смысла продолжать дискуссию. Хорошего дня, сэр.
— Постойте, — сказал Кастер и капитан-конфедерат, всё так же вежливо, остановился. Кастер продолжил: — Хоть наши народы и разъединены, я нахожусь в хороших отношениях и дружу со многими высокопоставленными людьми в Конфедеративных Штатах. Я надеялся и верил, что, хоть мы и порознь, мы можем делить континент мирно.
— Как и мы, — сказал Джетро Уизерс. — Между нашими странами нет войны, полковник.
— Не сейчас, — согласился Кастер. — Пока нет. Но вы её добьётесь, если продолжите вести здесь, на западе, свою высокомерную политику. Раздражение будет расти, и тогда…
— Не говорите мне о высокомерии, — перебил его Уизерс. — Не говорите мне о раздражении, особенно, когда вы, янки, снова усадили в Белом Доме очередного богомерзкого чернозадого республиканца.
— Блейн[9] занимает кресло всего месяц, но он уже показал, что далеко не так плох, как Линкольн, — ответил Кастер. — И он — не ваше дело, как Лонгстрит[10] — не наше.
— Блейн много болтает, — ответил на это капитан-конфедерат. — Те, кто много болтает, начинают думать, что могут много сделать. Вы говорили о войне, полковник. Если ваш Джеймс Г. Блейн считает, что вы, янки можете уделать нас сейчас, как не смогли двадцать лет назад, пусть ещё раз подумает. А если вы считаете, что можете пересекать границу Индейских территорий тогда, когда вам заблагорассудится, то вам тоже следует подумать ещё раз, полковник.
Когда Уизерс развернулся и поехал к своему эскадрону, Кастер не проронил ни слова. Он смотрел вслед индейцам, которых спасло своевременное появление Уизерса. Его правая ладонь в кожаной перчатке сжалась в кулак. Он ударил им себя по бедру, раз, другой, третий. С губ сорвалось неслышное слово. Возможно, это было ругательство. Возможно, нет.
Пока поезд грохотал во тьме по прериям Колорадо, направляясь на запад, по проходу пульмановского вагона прошёл проводник.
— Заправить вам постель, сэр? — проговорил он по-английски, но с иностранным акцентом, то ли русским, то ли еврейским.
Авраам Линкольн оторвал взгляд от речи, над которой работал. Медленно и неохотно он закрыл ручку и убрал её в карман.
— Да, благодарю вас, — сказал он.
9
Джеймс Блейн (1830–1893) — американский политик-республиканец, в реальности был членом Палаты Представителей, сенатором от штата Мэн и госсекретарем.
10
Джеймс Лонгстрит (1821–1904) — один из самых известных генералов Конфедерации во время Гражданской войны в США, близкий соратник генерала Р. Ли. В реальности, после войны занимался дипломатией, сотрудничал с Республиканской партией и президентом США У. Грантом.