Не такими были его планы на этот день. Также, не впервые, его порывистость бежала впереди него. Он хорошо себя знал и понимал, что не впервые, эта порывистость и убежит вперёд него. Хор радостных воплей, издаваемых его людьми сделал нарушение рутины стоящим того.
Почти столь же быстро, насколько ему хотелось, Самовольный полк Рузвельта сел на лошадей и поехал вдоль дороги длинной и пёстрой колонной по четыре. Они проскакали мимо телег, колясок и одиноких всадников, которые таращились на мощь, что Рузвельт смог собрать и теперь командовал ею. Эти взгляды вызывали в нём большую радость, чем виски, что лился, словно вода, в шахтёрских городках Монтаны. Купить рюмку виски мог любой. Лишь немногие люди, особые люди, великие люди, вызывали в нём благоговение, какое вызывал полк.
— Святые небеса, вот это да! — радостно крикнул он. Именно в этот момент ему хотелось ехать до самой Канады. Именно в этот момент ему хотелось проехать через всю Канаду. С такими людьми за спиной, он знал, что у него получится.
Впрочем, благоразумие возобладало. Территория Монтана всё ещё была слабо заселена; чтобы найти открытую местность, где полк мог бы отрабатывать манёвры, следовало всего лишь проехать мимо небольших ферм и стад скота, жавшихся к источникам проточной воды. Оказавшись в прерии, всадникам предстояло утомительное, но важное дело: перестраиваться из колонны в шеренгу, двигаться левым и правым флангами, а также, к огромному удовольствию Рузвельта, атаковать в лоб, к сожалению, воображаемого противника.
Однако, именно благодаря тому, что Рузвельт прочёл свежие руководства по тактике, Самовольный полк также тренировался действовать, как драгуны — спешенная кавалерия. Оставив несколько человек стеречь лошадей, остальные топали разреженной цепью сквозь траву и заросли. Капитанам приходилось в своих подразделениях чередовать людей, что держали лошадей, поскольку все хотели идти вперёд, и никто не желал оставаться позади.
Когда день прошёл, Рузвельт пришёл к очередному поспешному решению.
— Ночь проведём здесь, на открытом месте, парни, — объявил он. — Нужно закалиться, быть готовыми к невзгодам полевого выхода.
Некоторые его бойцы — лентяи, что не озаботились собрать в вещмешки сухари и солёную свинину, если только Рузвельт не ошибся в предположении — принялись ворчать, но насмешки товарищей их угомонили. До солдат (а Рузвельт старался думать о них именно так, хоть они и оставались Самовольным полком, несмотря на телеграммы, посылаемые в военное министерство в Филадельфии) начала доходить мысль о том, что они должны быть готовыми к походу.
— Никогда нельзя знать, что может случиться, — сказал Рузвельт. — Просто, нельзя.
Он смотрел на север, в сторону Канады.
Глава 6
Анна Дуглас погрозила мужу пальцем.
— И ты больше никогда не будешь ходить ни на каких пароходах, — строго сказала она, словно обращалась к непослушному ребёнку. — Никогда, слышишь?
— Да, дорогая, слышу, — покорно произнёс Фредерик Дуглас. — В ближайшее время я никуда не поеду. Я останусь здесь, в Рочестере, с тобой.
— Я не об этом, — заявила его жена тоном, не терпящим возражений. — Рано или поздно ты снова уедешь, но только не на пароходе. Обещай мне, Фредерик, как христианин христианину.
— Я обещаю, — произнёс Дуглас. В эти дни он не отказывал Анне ни в чём, о чём бы она ни попросила. Здоровье её заметно ухудшалось, хотя он и оставался крепок. Он тихо вздохнул. Он никогда желал затмевать её, сделать так, чтобы она жила в его тени, но именно так и случилось. В самом начале она стояла на более высокой позиции, чем он: когда они впервые познакомились в Балтиморе почти полвека назад, она была свободна, а он всё ещё носил ярмо. После побега он послал за ней, и она пришла. С тех пор все эти годы она обустраивала ему комфортное жилище, в котором он слишком часто отсутствовал и заботилась о семье, в воспитании которой он так мало принимал участия. А теперь она становилась слабее с каждым днём. Он снова вздохнул. Он ничего не мог сказать, ничего не мог сделать. Он на годы, если не на десятилетия опоздал, чтобы что-нибудь говорить.
— Не смей переживать за меня, — сказала она, выуживая мысль из его разума, словно ловкий карманник кошелёк из кармана. — Со мной всё будет хорошо. Что бы ни случилось, Господь защитит. Но, что бы ни случилось, я не хочу, чтобы ты ходил на пароходе, ни на каком.
— Я уже раз пообещал, — сказал Дуглас. — Клятва не станет в два раза сильнее, если я её повторю.