— Просто, запомни, всего-то делов, — сказала Анна и поковыляла обратно на кухню, тяжело опираясь на трость. Её суставы болели от ревматизма.
Дуглас понимал, что нужно писать, преобразить те несколько минут страха на борту Королевы Огайо в прозу, которая наэлектризует людей, и чёрных и белых, на усилия, необходимые для свержения Конфедеративных Штатов и тем самым улучшить долю миллионов негров, остающихся в рабстве. Первые заметки, в которых он говорил о собственном страхе снова попасть в рабство, если пароход причалит у берега конфедератов, завоевали широкое признание и похвалы. Газеты и журналы жадно ожидали большего, и чётко дали понять, что отлично заплатят.
Однако в данный момент желания писать у него не было. Он покачал головой и криво усмехнулся. Будучи многоопытным газетчиком, он знал, что писать приходится, когда ты обязан писать, а не когда муза осыплет пыльцой твои волосы и ткнёт волшебной палочкой. Ещё он знал, что пока он писать не обязан. Вместо того чтобы пойти наверх в кабинет, он отправился на улицу.
Снаружи внук одного из его соседей пытался удержать равновесие на велосипеде. Огромное переднее колесо велосипеда было почти такой же высоты, что и наездник. Крутя педали по кривой траектории, он гордо помахал Дугласу.
Дуглас помахал в ответ. Он жил в Рочестере почти тридцать пять лет, достаточно долго, чтобы большинство людей начало принимать его каким он был, невзирая на цвет его кожи. Нынче негров в городе не сегрегировали по расе в трамваях, омнибусах или местах общего скопления людей. Когда Дуглас только приехал на север штата Нью-Йорк, всё было не так. Он немало гордился тем, что имел непосредственное отношение к переменам, произошедшим за эти годы.
— Осторожнее, Дэниэл! — крикнул он, но было слишком поздно. Велосипед заехал в канаву и упал, уронив своего наездника наземь с немалой высоты. Мальчик поднялся, поднял велосипед и упорно взгромоздился на него снова. Будешь падать, пока не начнёшь делать, как надо, — подумал Дуглас с одобрительным кивком. Научиться можно только так.
Помимо пары церковных шпилей, самыми высокими зданиями на горизонте были кубические здания мельниц. Зерно поступало в Рочестер со всей округи — в долине Генеси находились самые лучшие сельхозугодия Соединённых Штатов — и расходилось по каналу Эри, железным дорогам и Великим Озёрам. Из своего дома, расположенного на вершине небольшого холма, Дуглас мог через весь город видеть сине-серые воды озера Онтарио. Если бы не пресная вода, он мог бы подумать, что смотрит на море.
По озеру, как всегда, медленно скользили баржи и небольшие пароходики. Из их труб тянулись столбы дыма, как они тянулись из труб фабрик Рочестера. Воздух, впрочем, был лучше, чем в Сент-Луисе или других городках на западе, из-за того, что уголь здесь использовался более высокого качества, чем вдоль Миссисипи.
Внимание Дугласа привлекли несколько необычно крупных дымных шлейфов на озере. Суда, от которых тянулись эти дымы, также были необычно крупными, и кажется, двигались вместе. Из-за них Рочестер стал ещё больше похож на прибрежный город; когда он бывал в Бостоне или Нью-Йорке, то частенько наблюдал флотилии боевых кораблей, заходивших в порт в похожем плотном порядке.
Вскоре после того, как его посетила эта мысль, корабли изрыгнули свежие облака дыма. Дуглас видел их издалека. На мгновение он предположил, что это взорвались котлы. Затем, спустя время, учитывая расстояние, до его ушей донёсся рёв. Он замер на месте, в спину ударил памятный ледяной ужас. Совсем недавно он слышал подобные взрывы, раздающиеся с южного берега реки Огайо.
— Господи, — простонал он. — Ладно, это военные корабли, но они не принадлежат флоту США.
Подобно лисам в курятнике, британские боевые корабли (или канадские? Дугласа мало тревожили подобные нюансы, и он подозревал, что они вообще, мало кого тревожили) сделали предупредительные залпы, чтобы дать знать многочисленным зерно- и муковозам, кто они такие, и выслали досмотровые шлюпки к ближайшим к ним. Один пароход, вместо того, чтобы принять на борт абордажную команду, попытался сбежать в гавань. Снова громыхнула пушка, на этот раз грозно. Пароход взорвался, грохот взрыва заглушил рёв пушек.
— Это ещё что? — воскликнул Дэниэл, на его лице застыло потрясение от шума взрыва.
Дуглас не был уверен, что мальчишка обращался к нему. Но он всё же ответил.
— Это, — выразительным и полным скорби голосом произнёс он, — это война.
Тихий звук позади вынудил его обернуться.
— Фредерик, что, чёрт подери, здесь происходит? — резким и требовательным тоном спросила его жена.