— Раз уж вы уверены, что обойдётся без проблем, — сказал Линкольн. — Не хотел бы также помешать вашим собственным религиозным отправлениям.
— О, об этом можете не переживать, — заверила его Джульетт. — Их служба не начнётся до двух пополудни, дабы народ мог собраться в Солт-Лейк-Сити с окрестных ферм и городков неподалёку.
— Так и сделаем, — заявил Гейб Хэмилтон таким тоном, словно президент железной дороги объявлял о повышении тарифов на перевозки.
Так они и поступили. Линкольн провёл воскресное утро наедине с собой, читая Путешествие Пилигрима. Хоть он и верил в Бога и считал себя христианином, но не посещал церковь регулярно, поскольку был слишком разочарован в большинстве священников, что воспринимали всё, как должное. Его больше устраивало путешествие по пустошам мира в компании Беньяна[51] — ему была знакома Долина Уничижения, и он неоднократно продирался через топь под названием Уныние.
Гейб и Джульетт вернулись из церкви незадолго до полудня, и вместе с Линкольном торопливо отобедали бутербродами с колбасой, приправив их кофе. Когда они закончили, Гейб спросил:
— Вы готовы, сэр?
— Полагаю, да, — ответил Линкольн. — Нужно ли выходить столь рано?
Вскоре он выяснил, что нужно. Как и говорила Джульетт, народ на службу собрался со всех окрестностей Солт-Лейк-Сити. Также на службу собралось и множество людей из самого города. Улицы вокруг Храмовой площади наводнились каретами, телегами, лошадьми, мулами и пешеходами. Хэмилтонам пришлось оставить свою коляску в паре кварталов, и вместе с Линкольном медленно пробираться сквозь толпу к Скинии. В большинстве городов Линкольн предпочёл бы не оставлять коляску слишком далеко от того месту, куда он направлялся, однако Солт-Лейк-Сити, за вычетом небольшого количества хулиганов, считался исключительно законопослушным городом.
Рост и узнаваемое лицо Линкольна заставляли некоторых останавливаться и глазеть, другие же освобождали дорогу ему и его спутникам мимо гранитных блоков, что готовились стать частью Храма. В суммарном результате он, Гейб и Джульетт добрались до Скинии почти настолько же быстро, как если бы оставались незаметными и неузнанными.
Снаружи Скиния выглядела громадной. Изнутри с единственным огромным залом, накрытым сводчатой выбеленной крышей (последняя была украшена хвойными ветвями и искусственными цветами) она выглядела просто гигантской.
— Можно было привести толпы из обоих зданий, где меня выдвигали в президенты, и они бы здесь потерялись, — сказал Линкольн. — Какова вместимость этого места?
— Двенадцать-тринадцать тысяч, где-то так, — ответил Гейб Хэмилтон. В центре церкви большинство составляли женщины, в то время как мужчины были в большинстве в боковых проходах. Хэмилтон провёл супругу и Линкольна наверх на галерею, а не остался на нижнем уровне.
— Если пожелаете, можем сесть внизу в первых рядах, но тогда они могут выбрать нас мишенями для своих проповедей, — объяснял он.
— Благодарю, я уже побывал мишенью превеликого количества проповедей, — сказал Линкольн, отчего Хэмилтон хмыкнул, и Линкольн продолжил: — Если вы не против, давайте поищем место в проходе, дабы я мог вытянуть эти длиннющие ноги, что мне принадлежат. — Усевшись, он с живой любознательностью огляделся. Скиния, похоже, впитывала в себя людей, словно сухое полотенце впитывало воду. Многие останавливались, чтобы испить воды из большой бочки у двери, опуская в неё оловянные чашки, как раз для этого и предназначенные.
В передней части Скинии располагался клирос, мужчины по одну сторону, женщины по другую. Когда заиграл большой орган, Гейб Хэмилтон извлёк из кармана часы.
— Это два часа, ровно, — сказал он, подводя часы.
Мирянин в мешковатом костюме объявил гимн. Стоял он довольно далеко, но Линкольн его отлично слышал — акустика в помещении была очень хорошей. Он приготовился вплести свой голос в остальные, собравшиеся вокруг, но аудитория не пела, оставив это дело клиросу. Говорили, будто хор пел так хорошо, что можно было послушать его один раз и умереть счастливым. Сам Линкольн так не считал; мысленно он вынес вердикт, что хор был хорош, но не прекрасен. А вот орган, который аккомпаниировал певчим — другое дело, это был самый могучий инструмент, на котором играли столь же хорошо, насколько ему когда-либо приходилось слышать.
Гимн следовал за гимном в исполнении хора и замечательного органа. Когда они закончили, другой мирянин-священник, а в обычной жизни бизнесмен, судя по одежде, прочёл длинную молитву. Многие цитаты, вероятно, были взяты из Книги Мормонов, и были незнакомы Линкольну, однако морализаторский тон священника пришёлся бы к месту в любой церкви, какие ему доводилось посещать.
51
Джон Беньян (1628–1688) — английский писатель и баптистский проповедник, автор романа Путешествие Пилигрима, который читает Линкольн. Путешествие считается одним из наиболее значимых произведений английской религиозной литературы.