По убеждению Джексона, Лонгстрит демонстрировал уверенность в суждениях лишь одного человека — себя самого, и эту уверенность Джексон считал чрезмерной. Он ответил главе администрации президента:
— Я не оскорблён, мистер Соррел. Меня задерживают. Кто знает, чем там занимаются янки, пока я расточаю своё время на эти бессмысленные консультации?
Дверь в кабинет президента Лонгстрита открылась. Вышел французский посол, невысокий щеголеватый мужчина, похожий на аптекаря, поклонился Джексону и поспешил прочь. Следом вышел президент Лонгстрит.
— Считаете, я даром трачу ваше драгоценное время, да? — спросил он.
— Разумеется, считаю, ваше превосходительство, — сказал Джексон — когда его спрашивают прямо, он никогда не уклоняется от прямого ответа. Моксли Соррел, чьей основной обязанностью было, насколько мог судить Джексон, ограждать президента Лонгстрита от любых неприятностей, выглядел напуганным.
Сам Лонгстрит, однако, лишь слегка кивнул, словно и не ожидал ничего иного.
— Что ж, проходите, генерал, об этом и поговорим.
— Есть, господин президент, — ответил Джексон; хоть он и был своенравен, но он прекрасно понимал, что президент Конфедеративных Штатов являлся его начальником. В кабинете Лонгстрита он как обычно уселся колом в кресле, которое, на самом деле, не было приспособлено к таким позам.
Лонгстрит взял ручку и навёл её на него, словно та была штыком на конце Тредегара.
— Я знаю, о чём вы думаете, — сказал он. — Вы думаете: как же чертовски неприятно иметь президента, который также является солдатом, и что я не был бы таким докучливым старым брюзгой, будь я гражданским.
— Ваше превосходительство, если эта же самая мысль не приходила вам в голову великое множество раз во время администрации Дэвиса, я буду сильно удивлён, — сказал Джексон.
— Туше, — со смехом проговорил Лонгстрит и продолжил: — Видите, какое влияние оказал на меня визит мсье Мелине[55] перед вами.
И вновь Джексон был искренен до полной откровенности:
— Когда вы не желаете, чтобы на вас влияли, господин президент, чьё-либо влияние на вас весьма мало.
Лонгстрит начал, было, отвечать, но задумался. Он отложил ручку и скрестил пальцы.
— Знаете, генерал, иногда вы настолько проницательны, что это тревожит, — заметил он. — Возможно, и хорошо, что вы никогда не проявляли большого интереса к политике.
— Для меня, уж точно, — согласился Джексон. — И, без сомнений, для всей нашей страны.
Лонгстрит удивил его своей ответной честностью (да и любая честность со стороны Лонгстрита приводила его в удивление).
— Под первой репликой вы имели в виду, что скорее увидите, как грязную работу делает кто-то другой, лишь бы не запятнать собственное нравственное совершенство. — Он поднял ладонь, ими он двигал экспрессивно, что свойственно политикам. — Неважно. Я к тому, что вы злитесь на меня по причине, совершенно противоположной той, по которой я, да и многие другие злились на Джеффа Дэвиса.
Джексон осознал, что ему следовало бы изучить, и, если будет необходимо, искоренить всё, что хотя бы похоже на пятно лицемерия в собственной душе. Но это подождёт. Первым делом, долг. Долг всегда — первым делом.
— Прошу прощения, господин президент, но я не вижу изображаемого вами различия.
— Не видите? — В голосе президента Лонгстрита послышалось веселье. — Раз так, я вам скажу. Президент Дэвис во время Войны за Сецессию вмешивался в методы ведения войны своих командующих, поскольку считал себя лучшим генералом, нежели они. Я вмешиваюсь в ваши методы ведения войны, потому что считаю себя лучшим политиком, чем вы.
— Я и не пытался это оспаривать, несмотря на ваши намёки на обратное минуту назад, — ответил Джексон.
— Так, ладно, — произнёс Лонгстрит. — Поверьте, генерал, я меньше сковывал бы вас, если бы мне не приходилось больше заботиться о том, чтобы наши союзники были довольны тем, как мы ведём войну.
— Это война, — просто ответил Джексон. — Дабы победить врага, мы должны действовать как можно лучше и быстрее.
— Как победить Соединённые Штаты наилучшим образом, и как победить их максимально быстро — не одно и то же, — сказал Лонгстрит. — Это одна из причин, почему я приказал вам не продолжать и не атаковать Харперс-Ферри после разгрома янки у Винчестера.
— Господин президент, я не понимаю. — Джексон не знал, как ещё выразить своё разочарование тем, что ему пришлось отказаться от штурма, в успехе которого он был уверен.
— Знаю, не понимаете. Поэтому я и вызвал вас в Ричмонд. — Лонгстрит указал на карту на стене. — Предположим, Бог даст, мы одержим в этой войне сокрушительную победу. Сможем ли мы надеяться полностью разгромить и завоевать Соединённые Штаты?
55
Жюль Мелине (1838–1925) — французский политик. Национал-социалист, член Парижской Коммуны. Ярый антимонархист и защитник интересов французской легкой промышленности: в реальной истории в 1877 основал Всеобщий союз ткачей Франции. Учитывая роль южных штатов в поставках хлопка в Европу, его назначение послом в КША (а не заместителем госсекретаря по юстиции) в альтернативной истории выглядит вполне логичным.