— Тогда идём, — повторил МакМэхан. — Эймос подготовил для нас коляску.
Когда они шли по вокзалу, то прошли мимо нищего, парня средних лет с бородой с проседью и ногами, отрезанными выше колен. Линкольн принялся рыться в карманах, пока не нашёл четвертак, который бросил в жестяную кружку, стоявшую возле нищего.
— Благодарю вас за… — нараспев начал нищий. Затем его глаза, глаза, видевшие много боли, и, судя по красному фону, много виски, расширились, когда он узнал благодетеля. Он сунул руку в чашку, достал четвертак и швырнул в Линкольна. Монета ударила его в грудь и упала со звоном. — Будь ты проклят, сукин сын, не нужны мне твои подачки, — прорычал безногий. — Кабы не ты, я бы ходил, а не жил вот так.
Фред Каванах взял Линкольна под руку и поспешил прочь.
— Не обращайте внимания на Тедди, — сказал он, пока нищий ругался им вслед. — Он немного тронутый. Совсем не понимает, что несёт.
— О, нет, прекрасно понимает. — Рот Линкольна вытянулся в жёсткую тонкую линию. — Я много раз слышал подобную историю. Люди, пострадавшие во время Войны за Сецессию, винят во всём меня. Полагаю, они имеют на это право. Я и сам себя виню, хотя для них это слабое утешение.
Эймос, возница на коляске, был вылеплен из того же теста, что и Каванах с МакМэханом. Лошади зацокали по улице. Из-под их копыт и колёс коляски летела грязь. Несмотря на всё богатство, что поставляли соседние горные разработки, в Денвере не было ни одной мощёной дороги. По канавам бежали потоки воды. Жилые кварталы заросли деревьями. Большая часть домов, да и общественных зданий тоже, была построена либо из ярко-красного кирпича, либо из местного жёлтого камня, что придавало городу приятный разноцветный вид.
Шахтёры в рубахах без воротничка и синих штанах на лямках шли по улице вперемежку с бизнесменами, которые отлично бы смотрелись где-нибудь в Чикаго или Нью-Йорке. Спустя пару мгновений Линкольн изменил своё мнение — некоторые бизнесмены также были вооружены.
Когда он упомянул об этом вслух, Джо МакМэхан скривил рот в горькой усмешке.
— Мистер Линкольн, человек, обладающий большим, чем заслуживает, и не желающий этим делиться со своими ребятами, у кого особо ничего нет, и при этом не думает, что они попытаются перераспределить богатства, нравится ли оно ему или нет, называется — идиот.
— Вполне верно, — произнёс Линкольн. — Настолько верно, что может когда-нибудь разнести страну. Рабский труд имеет разные формы, не только ту, что распространена в Конфедеративных Штатах.
Эймос погонял за щекой комок табака, сплюнул и произнёс:
— Так и есть, чёрт. Поэтому мы и привезли вас сюда — чтобы об этом поговорить.
— Знаю. — Линкольн продолжил наблюдать за уличной жизнью. Шахтер, торговец, банкир — о принадлежности человека к определенному классу и о его благосостоянии можно сказать по его одежде. С определением женщин имелись сложности. Кто из них беден, а кто нет — тут для него не было проблемы. Однако если женщина была одета, словно со страниц Иллюстрированного еженедельника Лесли, но лицо своё красила, как проститутка, была ли она проституткой, или женой какого-нибудь нувориша, разбогатевшего на горном деле? В Денвере это было не столь очевидно, как на востоке, где косметика по умолчанию являлась признаком женщины лёгкого поведения. Здесь правила были иные, и неудивительно, поскольку женщина могла — и некоторые действительно перешли — из проституток в жёны нуворишей.
В своей вычурной претенциозности отель Метрополь в этом краю был более чем уместен.
— Ну, вот, мистер Линкольн, — произнёс Фред Каванах. — Здесь вы с комфортом сможете привести себя в порядок и подготовиться к выступлению вечером. Поверьте, очень многие хотят послушать, что вы скажете о современном труде.
— Услышат, — сказал Линкольн. — Что они станут делать, когда узнают о моих взглядах — это уже другой вопрос. Не примут ли они меня за одного из тех эксплуататоров, что их так тревожат?
— Мистер Линкольн, в Колорадо вы не найдёте никого, кто был бы против хорошей жизни, — ответил Каванах. — Людей раздражает, что ради хорошей жизни одних немногих, многие другие должны месить грязь.
— Я понимаю это различие, — сказал Линкольн. — Вы верно заметили, важным моментом является то, что очень многие в Соединённых Штатах, как и практически все белые в Конфедерации, этого не понимают.
Отель Метрополь отвечал всем разумным стандартам хорошей жизни, и большинству избыточных тоже. После горячей ванны в оцинкованной бадье в углу прихожей номера, после пары жареных свиных котлет на обед, Линкольн был бы рад на пару часов завалиться на постель, даже если спать придётся по диагонали, чтобы не упираться в спинку кровати. Но сначала — речь.