Помимо журналистов, помещение помогали заполнить клерки и адвокаты. Равно как и некоторые друзья Адольфа Сатро[58], большинство из них такие же мрачные, как и мэр.
— Благодарю вас, что пришли, джентльмены, — произнёс Сатро. Он бросил взгляд на трибуну, где, безусловно, лежала написанная отличным почерком речь. Выросший среди политиков, которые заучивали двухчасовые выступления наизусть и были смертоносно ядовиты в ответных репликах, Клеменс счёл всё это ещё более удручающим.
— Я позвал и собрал вас сегодня, — пробубнил Сатро, — с целью представить вам предупреждение касательно шпионов и вопросов, связанных со шпионажем. — Я хочу предупредить вас о шпионах — перевёл Сэм про себя. В своё время он отредактировал немало дурной писанины, но с этим мало, что могло сравниться. Не было такого тесака, чтобы обрезать жир с речей мэра; возможно, с этим смогла бы справиться двуручная пила.
— Этим конкретно утром, я адресую свои замечания благородным джентльменам, принадлежащим к четвёртой власти, никак не зависимо от того, были ли они и я до этого времени согласны друг с другом по вопросам на разные вопросы касательно нашего города, нашего штата или Соединённых Штатов, — продолжал Сатро. Несомненно, он думал об этом никак не зависимо, как об отточенном штрихе, и либо не заметил тавтологии с вопросами, либо пребывал в заблуждении, что улучшил конечный результат. Приложив усилие воли, Сэм пригасил пламя под своим критическим котлом. Записывать речи Сатро было легко, поскольку они были бессодержательными и самоповторяющимися.
— На вас лежит и на вашей ответственности распространять среди множества тех, кто зависит от вас о жизненной необходимости быть, как можно более внимательными и осведомлёнными об опасностях, создаваемых шпионажем, и о мерах, которые нужно принять для того, чтобы эти опасности были уменьшены до возможного малого уровня. Итак, эти опасности таковы… Да, мистер Клеменс?
Рука Сэма взмыла вверх. Не смог с собой справиться. Самым невинным голосом он поинтересовался:
— Скажите, мэр, как опасность, которая абстрактна, может иметь размер, который относится к физическим свойствам?
Сатро прокашлялся.
— Эта опасность не абстрактна. Она реальна. Возможно, остальные вопросы могут подождать до завершения моего обращения. Итак, как я и сказал…
Непобедимый болван — нацарапал Сэм в блокноте. Он бросил взгляд на Монте Джесперсона, тот не смотрел ему в глаза. Впрочем, неважно, что там думал Джесперсон, когда выйдет свежий номер, Альта калифорниэн сделает так, что мэр Сатро будет звучать, как подобает государственному деятелю.
Сэм считал, что он говорил, как умалишённый. Его речь длилась столько, сколько и ожидал журналист, но уместилась лишь в пару страниц заметок в блокноте. Суть заключалась в том, что Сатро вожжа под хвост попала насчёт шпионов, потому что конфедераты, канадцы, англичане — все говорили по-английски тем же самым путём, что и мы сами — как сказал мэр. Сэм был совершенно убеждён, что многие из них говорили лучше, чем Адольф Сатро, хотя это и не сказать, что такой уж великий комплимент.
И всё же… в словах мэра Сатро есть здравое зерно, — записал Сэм. Затем он добавил: На нем не было шляпы, что позволило ему показать всему миру, каким именно местом он эту шляпу носит. Замысел мэра состоял в том, что, поскольку вражеским шпионам не нужно задумываться о том, как они говорят, все должны докладывать обо всём (выразился он не так, но имел в виду именно это) полиции и военным, дабы всех, кто что-либо сказал, можно было закрыть, а ключи либо выбросить, либо сдать в офис мэра, где их тем более никто никогда не найдёт.
Когда речь, наконец, закончилась, Клеменс спросил:
— Ваша честь, когда всё население города будет заключено под стражу, из каких штатов вы планируете завезти лояльных граждан, дабы заполнить его место?
— Сомневаюсь, что до этого дойдёт, — чопорно ответил Сатро. — Следующий вопрос, пожалуйста.
Мог бы и сам догадаться. Он и догадался, строго говоря, но не желал себе в этом признаться. Если бы корабли ВМС США были защищены от снарядов так же, как мэр был защищён от сарказма, они обрели бы непотопляемость.
У Сэма нашёлся ещё один серьёзный вопрос:
58
Адольф Иосиф Сатро (Цутро), (1830–1898). Еврей из Аахена, ставший американским бизнесменом и политиком. С детства участвовал в руководстве ткацкой фабрикой отца; бежал в США в результате революционных событий 1848–1849 гг. В Сан-Франциско поднялся на торговле табаком, затем увлекся строительством. Зарекомендовал себя, как беспринципный, но дальновидный деляга: например, в 1878 построил на рудниках Комстока систему водопонижения, после чего старатели платили ему за монопольные услуги 10 тыс. долларов ежедневно. В гражданском строительстве увлекался масштабными проектами: цепочка общественных парков на высотах Сан-Мигель (тогдашним законодательством предприниматели, участвовавшие в программах «озеленения города», получали налоговые каникулы), крупнейший в мире на тот момент крытый бальнеологический комплекс «Бани Сатро», крытый круглогодичный каток, ресторанный комплекс Клифф Хаус. В реальной истории был мэром Сан-Франциско в 1895–1897 гг., избравшись от партии Популистов на платформе борьбы против монополизма Южно-Тихоокеанской железной дороги; в должности критиковался, как неспособный организовать политический компромисс и склонный к масштабным расходам на муниципальное строительство. При этом С. Клеменс не справедлив в части обвинений Сатро в воровстве: после его смерти наследники, пытавшиеся разобраться в его финансовых делах, обнаружили, что их отец многие муниципальные проекты финансировал за свой счёт, надеясь на бюджетную компенсацию в будущем.