Нью-Олбани, Кларксвилль и Джефферсонвилль, штат Индиана, были партнёрами по торговле с Луисвиллем. Они поставляли в Конфедеративные Штаты товары, произведённые в США, в обмен на табак, виски и добротную кентуккийскую конину. Когда река Огайо закрылась для судоходства, когда взорвали мосты, когда пушки перекрикивались друг с другом, они могли бы стать внешне похожими на западные старательские городки после того, как рудные жилы, что питали их, иссякали.
Вместо этого они расцвели, как никогда прежде. Причина была проста: на сельской местности за пределами орудий Конфедерации раскинулись палаточные городки, большие, чем любой из них. Армия США присутствовала здесь в числе, не виданном с Войны за Сецессию, и скупила всё, что могли бы скупить повстанцы, и сверх того.
Дугласа должен был ожидать кучер, когда тот сошел с поезда. Он встал на перроне и огляделся. Никакого кучера видно не было, и вряд ли он по ошибке уехать с каким-нибудь другим пожилым цветным. Дуглас вздохнул. Бригадному генералу Уилкоксу, или одному из его офицеров удалось всё испортить.
Значит, нужно нанять коляску. Первый же кучер, к которому направился Дуглас, загнал комок табачной жвачки поглубже за щеку, чтобы прорычать:
— Ниггеров не беру.
Южная Индиана никогда не была близка идеям аболиционизма и до начала войны местные, скорее, ассоциировали себя с конфедератами, нежели со своими более просвещёнными соотечественниками из других регионов США. Второй кучер, к которому подошёл Дуглас, отказал ему с той же вежливостью, что и первый.
Наконец, он нашёл человека, согласившегося отвезти его — за десять долларов.
— Это грабёж! — воскликнул Дуглас.
— Это бизнес, — ответил парень. — Дядя, вряд ли тут хоть кто-нибудь согласится везти тебя за любые деньги.
Это Дуглас уже понял. Обращение дядя являлось одним из наименее оскорбительных слов, какими белые именовали чёрных. Совершенно точно не комплимент, но среди вариантов, какие мог выбрать кучер, наилучший.
— Значит, десять долларов, — сказал негр, в надежде, что этот человек не решит задрать цену до двадцати, когда они прибудут в штаб Уилкокса.
Коляске пришлось пробираться сквозь узкие тропы, которые никогда не предназначались для активного движения, но теперь были забиты обозами, везущими боеприпасы для армии, которые ей понадобятся, когда она пойдёт в бой, и продовольствие, в котором она нуждалась до того момента, как пойдёт в бой. Пыль стояла столбом. Сквозь грохот телег кучер произнёс:
— К тому моменту, как доберёмся, мужик, станем одного цвета.
Если он и преувеличивал, то не сильно. Могло ли это стать решением проблемы белых и чёрных в США, и, раз уж на то пошло, и в КША? Поставить всех позади дюжины фургонов жарким летним днём на пыльной дороге? Дуглас пожалел, что не всё так просто.
Вскоре он выяснил, что мог отличить, какие полки принадлежали к строевым частям, а какие были добровольческими, ещё до того, как видел знамёна, что их определяли. Строевые знали, что делали. Всё было чётко, всё было просто. Даже пыли строевые полки поднимали меньше, словно боялись попасться на глаза офицеру, который влепит им нарядов вне очереди за неопрятный вид.
Добровольческие формирования были в большем беспорядке. У них и сами люди были в большем беспорядке, и сутулились они сильнее, будто им не удосужились выдать то железо, что было в хребтах строевых частей. Они и выглядели так же — люди не знали, как быть солдатами, но их призвали сыграть эту роль. А призвали многих, их полки по численности существенно превосходили кадровые полки, что составляли армию в мирное время. Немалая часть добровольческих сил армии была сконцентрирована здесь для удара по Луисвиллю.
— Лады, Дядя, — сказал кучер, останавливая коляску. — Как я и сказал, десять долларов.
Дуглас без возражений расплатился, обрадованный тем, что он сохранил цену, установленную на вокзале. Кучер стащил его чемодан с крыши коляски, довольно дружелюбно кивнул, и направился обратно в город. Дуглас предположил, что он и белого обобрал бы почти столь же жестоко. Это немного улучшило настроение оратора и писателя.
Генерал Уилкокс должен быть в курсе, что он едет. Когда он подошёл к палатке, над которой развевался генеральский флаг с одной звездой, то узнал, что часовых не уведомили.