Жанин сказала полиции, что вроде я не злоупотребляю выпивкой, а потом прибавила: «С другой стороны, я не очень хорошо ее знаю. Она всего лишь соседка».
Свидетель сказал, что ребенок «находился не так-то близко от машины».
В местной газете написали: «Университетский садовник попала в дорожную аварию», но это слишком запутанно, потому что на дороге вообще не было машин. Я объехала ребенка и врезалась на парковке в серебряный «Лексус», принадлежавший богатой студентке колледжа, проживавшей в доме, купленном на родительские деньги. Мой выбор, во что врезаться, был намеренным. Либо «Лексус», либо куст будлейи (Buddleia globosa), выращенный мистером Брейденом. Уже очевидно, на чьей стороне оказались мои симпатии. Никакие другие машины не пострадали, ребенок цел и невредим.
Я ехала слишком быстро, и это чистая правда. Две кружки пива после не очень сытного ужина были моей ошибкой, хотя уровень алкоголя в крови не превышал допустимую норму. Офицер оказался молод и снисходителен.
— Мэм, я буду вынужден выписать вам штраф, — сказал он и поморщился, потирая затылок. — Хотя не думаю, что вы представляете какую-то угрозу.
Не очень убедительно, но я все равно сказала спасибо. Накануне я ударила левым колесом своей Бонни по шарнирной черепахе, и она, словно крученая подача, улетела в канаву. А ведь я видела ее на дороге среди комочков грязи вперемежку с хвойными иголками, видела табличку с предупреждением, и все равно сбила черепаху. Я уверена, что проломила несчастному животному панцирь.
Правильно говорят, что беда не приходит одна. В начале сентября было непривычно холодно, и отец поскользнулся и упал на садовой дорожке. Я ложилась спать, но увидела в окно, как он упал. Я выбежала на улицу, он лежал на спине, спокойный и просветленный. Рядом валялся кактус в горшке, образец цветущего ночного эхиноцериуса (Selenicereus grandiflorus).
— Вызови, пожалуйста, 911, — сказал он.
— Для тебя или для кактуса?
Он улыбнулся, и у меня отлегло от сердца.
— Вызови тихую «Скорую», не хочу будить детей.
— Ты цел?
— Пожалуй. Но моя нога…
— Про каких детей ты сейчас говоришь?
— Про Беллу и Генри. Тех, что живут напротив.
— Тебе помочь?
— Нет. Очень больно. Возможно, бедро сломал.
Я зашла в дом, набрала «Скорую» и объяснила диспетчеру, что моему отцу восемьдесят и он стабилен, но, кажется, он сломал ногу или бедро.
— Тихая «Скорая»? — переспросила она.
— Я думаю, он имеет в виду, чтобы не выла сирена.
Диспетчер велела укрыть его потеплее, и я, положив трубку, принесла ему одеяло. Отец погрустнел.
— Я не хочу, чтобы тебе пришлось ухаживать за мной, — сказал он.
— Мне это ничего не стоит. — Слова мои прозвучали не очень-то убедительно, и я присела возле него.
Он заскреб пальцами по гравию, и на дорожке образовались маленькие проплешины.
— Можно полюбопытствовать, зачем ты средь ночи отправился за кактусом?
— Это для Бет Гоулд, она попросила. В их новом доме не такие высокие потолки, как они привыкли.
Selenicereus grandiflorus еще называют Королевой Ночи. Этот кактус цветет раз в год только ночью, и его цветок-лотос, источая необыкновенный аромат, к рассвету увядает. В Индии его называют Брахма Камал — в честь индусского бога сотворения всего сущего. Считается, что, если молиться этому богу, пока цветет лотос, все твои желания будут исполнены. Но кактус, который нес отец, еще не выбросил цветок.
Подъезжая к Тодд-лейн, «Скорая» выключила сирену, но некоторые соседи вышли на улицу: сплетя руки, они стояли и смотрели в нашу сторону, и по лицам их бегал сине-красный свет от мигалки. В некоторых домах к окнам прильнули детишки. Когда медики уже положили отца на носилки, подошла Жанин, прижав руки к груди и поеживаясь от холода.
— Чем-то помочь? — спросила она.
— Нет, спасибо. — Должно быть, я слишком резко ответила, потому что на лице ее появилось удивление.
— Я хотела помочь, — сказала она.
Помочь. Сейчас это слово указывало на определенного человека — Жанин Морот, мать Беллы и Генри, жену врача-резидента, вечно пропадающего на работе.
— Понимаю, — сказала я и выдавила: — Спасибо. — Я всегда чувствую, когда захожу слишком далеко.
Награды
Совсем недавно можно было наблюдать, как группа первоклашек сидит кружком на корточках, готовясь посадить свой первый в жизни садик или огородик или клумбу с хризантемами. Но нынче технологии дотянулись до всех, даже до детей. Теперь они играют в видеоигру «Растения против Зомби». Сама я никогда не пробовала, но, как понимаю, игроки проходят уровни, собирая растения, обладающие той или иной силой. И вот эти первоклашки и дети постарше (на мое счастье, такие уроки я проводила до пятого класса) любят представлять, будто нежные побеги, которые они виртуально сажают в землю, обладают чудодейственной сверхсилой. Только почему они не возьмут в толк, что процесс фотосинтеза не менее крут, чем замочить зомби? Увы. Я пыталась их понять, но не могу.