– Тогда мы должны отдать тебе это, – гоблин осторожно развернул сверток, висевший у него на спине, – теперь, когда твоя ярость достигла самого накала, самое время.
Он протянул мне вороненую сталь старого знакомого ятагана.
– Иди и подчинись своим чувствам, ибо ты и есть – величайшее чудовище этого мира.
Свободна !!!
…Обратная дорога не заняла много времени. Вот и ворота. Я грохнула по их доскам рукояткой ятагана. Сворки раскрылись, и гвардия в полном составе заступила мне путь плотной темной массой. Я медленно подняла руку, хищно блеснул ятаган. Они не двинулись. Клинок описал дугу и уперся в горло Валентина. Твердым голосом я поинтересовалась:
– Ты, здесь главный?
– Элфани, прекрати. Это переходит все границы, ты не понимаешь.
– Отчего же, это я раньше не понимала, но теперь, очень даже… А вот ты нет!
Он не ожидал того подлого удара, который я молниеносно нанесла перерубая его руки, так нерешительно сжимающие меч.
– Чувства делают нас слабыми, – вонзая ятаган в тело поверженного Ленни, передразнила я его голос, – никогда не отвлекайся, только потеряешь время.
Байрак и Чаки напали одновременно, но я хладнокровно расправилась и с ними, как, впрочем, и со всеми кто мешал мне пройти в увитые сиреневыми колокольчиками двери. Походя вдохнув их аромат, я невольно улыбнулась – потеха обещала быть увлекательной. Без раздумий и опасений я шла во дворец. Как тараканы разбегались от моих ударов немногочисленные грайды, я не глядя рубила не успевших увернуться: летели головы, падали тела, хрипели раненые…
"Да, кажется, я немного перестаралась, – слизнув с ятагана кровь, я на минуту остановилась и обвела взглядом покои замка, – уборки на год хватит, а гобелены вообще на выброс, пойдут."
В углу, шевельнулась мышь, и тотчас замерла, пригвожденная к полу остро отточенным кинжалом. Впрочем, я тотчас пожалела, что поторопилась – мне нужна была только королева фей.
– Где !!! – рычала я.
Двери сами привели меня в тронный зал. У окна темнела маленькая сжавшаяся фигурка, она беспомощно выставила руки вперед.
– Это невозможно. Ты… Ты не убьешь меня, я же только пыталась помочь тебе освободиться. Мне приказали.
Дзин-дин, Капелька, или как там тебя зовут на самом деле? – тонкий змеиный свист, моего голоса, не оставлял сомнений в твердости решения. Раскаленный убийствами ятаган, сам скользнул к её шее, еще мгновение…
– Я всего лишь актриса, – она вдруг приняла свой обычный прозрачный облик, – пожалуйста, не убивай меня!
В наступившей тишине вдруг раздались сухие хлопки.
– Умница дочка! – знакомый глухой голос раздался из ниоткуда. На фоне окровавленной стены заколебался призрак.
– Я не твоя дочь.
– Да неужели? А кто еще на такое способен? Пройти по телам, лишь бы заглушить свою боль. Кто же ты – как не моя дочь?
Я медленно закрыла руками глаза, он опять прав, он всегда прав. Я так торопилась узнать, кто стоит за всем этим, – и вот ответ. И что, я довольна? Бессильно разжались пальцы, со звоном упал на каменные плиты ятаган, я покачнулась.
– Но как, как, я могла стать монстром?
– Ты слишком долго сдерживала в душе зло, что таилось в глубине тебя, давила его. Так легко быть чистенькой правильной эльфийкой среди соплеменников на острове блаженных, и так сложно сохранить свет добра в дни полные горя и лишений. Я знал, что стоит только отобрать у тебя все, чем ты гордишься, и ты станешь нашей – противной злобной Элфани, той, что мы все безумно любим. Приди же в мои объятия, избранница! Когда-то маленькой девочкой ты пришла в логово тьмы, ища защиты и крова. Тебя безрассудно отвергли светлые народы, но мы, презренные твари, приняли и взрастили им на погибель невиданное чудовище под маской нежнейшей красавицы! И лишь одно не давало нам возможности использовать твою силу: пока ты была под властью острова, мы вынуждены были ждать, а вытащив в наш мир, провести по всем бедам, открыв твою истинную сущность. Теперь мы потопим в крови этот мир.
Он протянул руки, осторожно взял мое лицо в ладони, приблизил к себе. Горящие темные глаза острыми мечами пронзили моё затухающее сознание. Подчиняясь магической силе, я позволила завернуть себя в полы черного плаща, и, словно огромная хищная птица, Саурон скрыл меня от мира. Его поцелуй невыносимой ледяной тяжестью заморозил тонким льдом мои щеки. Теряя понятие реальности, я все глубже погружалась во тьму его чар. Последним усилием отведя взгляд и мысленно попрощавшись со всеми, я вдруг наткнулась на другой взгляд, что временно остановил мои благородные мысли.
Сложив на груди руки, в проеме дверей стоял Лег собственной персоной. Прислонясь плечом к косяку, он с интересом наблюдал за нами и явно не торопился мне на помощь. Непослушными губами я, как могла, просипела:
– Дорогой, ну что же ты там стоишь?
Он усмехнулся.
– Да знаешь ли, дорогая, рога не пролезают!
Он и сейчас остался верен своему неизменному насмешливому, хладнокровному цинизму. Только по цвету его глаз я понимала, что он в ярости. Надо было спасаться, и побыстрее. Уперевшись локтями во вражескую грудь, я отчаянно пыталась освободиться, успевая при этом оправдываться.
– Это не то, что ты думаешь!
– Я не думаю, – тихо прошипел он, – я смотрю. – И добавил: – Пожалуйста, не падай в обморок. Мне твое притворство слишком хорошо известно.
Я громко возмутилась.
– Неправда, я никогда не притворялась!
– Неужели?
Я вдруг вспомнила, что не раз ловила на себе пристальный, словно сомневающийся, взгляд мужа, хотя он сразу скрывал его под маской радушия. Даже целуя меня, он будто наблюдал со стороны, оценивая мою реакцию. И кажется, часто бывал недоволен. Обнимая мои плечи, он вечно думал о чем-то ином, или о ком-то, и это не давало ему покоя, мучило своей неразрешенностью, заставляя пренебрегать такими короткими нашими минутами счастья. Я потом тихо плакала, отодвинувшись подальше на другой конец нашей роскошной кровати, но наутро, обманываясь его вежливой улыбкой, забывала ночные страхи, откладывая и заглушая недомолвки дневной суетой. И так длилось годы и годы.
– И этого ты желала? Полная ненасытной жаждой жизни, ты покорно ограничила свои желания только ради одной иллюзии любви? – Вкрадчиво спросил меня Саурон, не меняя спокойного тона.
– Я была счастлива!
– Врешь, ты еще никогда не находилась так близко к отчаянию.
И в то же мгновение моя черная сущность восстала, я почувствовала, как безобразно исказилось лицо, как отрылся рот, издавая дикий, звериный вопль.
– Ненавижу вас всех!!!
Боль рвала изнутри мое тело; летели, кувыркались в безумной пляске, хохочущие и плачущие лица; крик, визг бешеных голосов, грохотал, наливаясь силой и мощью. Скорчившись немыслимым клубком, я упала на пол, и тело начали сотрясать судороги.
"Убей, уничтожь всех!!! Они твои враги!!! – визжали и выли голоса. – Нет в мире ничего ужаснее твоего страдания, смети с пути все препятствия!!!"
Вот уже и теплая рукоятка ятагана снова оказалась в руках, он, как живой, сам рвался в бой.
– Отринь тьму, выбрось её из себя, – срывающийся голос эльфа прорвался в сплошной череде безумных мучений.
Я изогнулась, стремясь вырваться из моря ненависти. В уголке моих губ показалась струйка черной крови, она медленно потекла по подбородку. Обернувшись, я беспомощно взглянула на Лега. Невероятная слабость охватила тело. Давя светлой магией, он попытался помочь мне. Поток горького яда, набирая силу, катился с губ. Скользя, я на коленях ползала в луже темной крови. Удары изнутри сотрясали тело – из меня уже шли сгустки, горевшие синим пламенем, летели во все стороны черные рваные клочья.