Ш.А.Косби
Как младенцы плачут в темноте
S.A. Cosby — Like Babies Crying in the Dark
© 2022 by S.A. Cosby — Like Babies Crying in the Dark
© Константин Хотимченко, перевод с англ., 2024
Перевод выполнен исключительно в ознакомительных целях и без извлечения экономической выгоды. Все права на произведение принадлежат владельцам авторских прав и их представителям.
Лоуренс шел за своим дедом Джессапом в лес со старым мешком для корма "Южные штаты", как верующие за монахом в большой собор. В школе учитель обществознания показывал им фильм о Нотр-Даме (католическом храме, а не колледже), и Лоуренс только теперь понял, почему кто-то сравнивает огромные заросли деревьев, простирающие за их домом с местом силы. Оба этих места заставляли остановиться и смотреть в благоговении.
Его дед скользил между деревьями, как фантом, как дым, ставший плотью. Джессап знал этот лес, как знал черты своего смуглого лица. Лоуренс изо всех сил старался не отставать, но старик держал чертовски быстрый темп. Холодный ноябрьский ветер пробирался между нитками вельветовой куртки Лоуренса, щекоча ребра и заставляя еще плотнее натягивать поношенное пальто на худое тело.
Но Лоуренс не жаловался. Это был первый раз, когда дед попросил его проверить ловушки вместе с ним. Он не хотел ныть от холода, как ребенок. Ему было двенадцать, скоро будет тринадцать. Следующим летом он, вероятно, будет работать на садоводческой ферме Мейкона, как и большинство детей в Ред-Хилле.
Они шли по бревну, перекинутому через ручей, что означало половину пути к восточной границе владений его деда и бабушки. Многие деревья уже сбросили листву, и их скелетные ветви тянулись к хмурому серому небу.
— Ты принес свой нож? — спросил Джессап.
Лоуренс знал, что дедушка спрашивает его, потому что проверяет. Ребенок мог забыть взять перочинный нож. Ребенок мог бы остановиться и оглянуться в сторону дома. Возможно, ребенок даже почувствовал бы, что по его лицу текут слезы.
— Да, сэр, — сказал Лоуренс.
Его дед хрюкнул.
Они поднялись на небольшой холм и попали в рощу низкорослых кустарников, ковровых кипарисов, дикого плюща и самшита.
— Первый капкан там, — неопределенно сказал Джессап, указывая рукой на кусты.
Лоренс кивнул, хотя дед стоял к нему спиной и он так и не понял куда надо смотреть.
Они подошли к разросшемуся самшиту. Джессап опустился на одно колено и протянул руку под нижние ветви.
Он вытащил ловушку, к которой был привязан сопротивляющийся кролик. Лоуренс мог видеть, как леска пробирается сквозь кустарник к одной из верхних веток. Она бешено дергалась из стороны в сторону, пока кролик боролся за свою жизнь.
— Возьми нож, — приказал Джессап.
Лоренс колебался. Он не знал, чего ожидал, придя сюда с дедом, но точно не этого. Кролик, коричневый сверху и белый на брюшке, был похож на чучело. Чучело, ожившее и обезумевшее от пережитого.
Кролик крутился и вертелся, как Тимми Джонс, когда у него в прошлом году случился приступ эпилепсии в школьном автобусе. Но это было не самое страшное.
Самым страшным был его крик.
Это был высокий визг, но какой-то тяжелый, словно животное вкладывало в него всю душу, как миссис Джексон, когда пела в церкви "Я люблю славить его". Для Лоуренса это был вопль бездумной боли, как у его младшей кузины Салли Бу, когда она плакала. Сырой, непреклонный вой, от которого можно вздрогнуть.
— Ты должен перерезать ему горло и положить конец его страданиям. Ты должен избавить его от мучений, — не без злобы прошипел Джессап.
Лоуренс только и смог сказать:
— Угу.
Перочинный нож был у него в руке, но он не помнил, как доставал его.
Крики кролика разносились по воздуху, как вой банши. На прошлый Хэллоуин Лоренс читал историю о призраке банши (предвестница смерти, которая с помощью ужасного плача и стонов, предупреждает человека о беде). Он и представить себе не мог, что это будет звучать хуже.
— Я... э-э-э, — пробормотал он.
Дед опустился на колени и встал лицом к нему. Он положил толстые, сильно мозолистые руки ему на плечи.
— Лоренс, либо этот кролик умрет, либо мы умрем с голоду, — произнес Джессап.
Лоренс знал, что это не преувеличение. В холодильнике действительно не было еды. Его отец попросил и получил весь чек по инвалидности его матери. Это было не в первый раз и, вероятно, не в последний. По крайней мере, на этот раз он не стал брать телевизор. Его дед ушел на пенсию из компании "Стейт Роуд", но теперь три дня в неделю работал в продуктовом магазине Лу Смита кладовщиком. Компания "Лу Смит Инк." не разрешала сотрудникам брать домой лишние или слегка просроченные продукты. Им нужен был этот кролик. В кастрюле. С подливкой, луком и щепоткой соли и перца. Кролик закричал еще громче.
— Я... я... не могу, — прошептал Лоуренс.
Он бросил сумку и побежал. Бежал через лес, через ручей, обратно к дому. Он слышал крики кролика, но в конце концов они прекратились. Внезапно.
Позже он слышал, как бабушка и дедушка тихонько переговаривались внизу, пока наконец оба не замолчали. Было 11 часов вечера. Его не отправили спать без ужина. Он знал, что должен быть благодарен, но не мог заставить себя откусить хоть кусочек от туши на своей тарелке. Он ковырялся в картофеле и моркови, стараясь не обращать внимания на мясо, залитое соусом.
Теперь он крадучись спускался по лестнице мимо комнаты бабушки и дедушки, мимо комнаты, в которой иногда оставался его папа, мимо комнаты, в которой, как ему сказали, умерла его мать (захлебнувшись собственной рвотой, в то время как папа спал с иглой, болтавшейся у него на руке, как флюгер), пока не оказался у подножия лестницы. Он прошел на кухню, взял фонарик из выдвижного ящика и вышел через дверь в ночь. Он потрогал карман, проверяя, на месте ли нож.
Он был уже на третьей ловушке, когда услышал крики. Они доносились из дома. Оставалась еще одна ловушка. Он освободил двух кроликов. Третий лежал на боку, а Лоуренс работал над леской на его шее. Он освободил его или ее, когда снова услышал страшный крик.
Он встал и направился к дому.
Когда он пришел туда, то увидел своего папу на полу, лежащего на спине с поднятыми руками. Его папа кричал и плакал одновременно.
Джессап стоял над ним со своим старым кольтом, 45-го калибра, нацеленным в голову сына. Из раны на лбу отца Лоренса текла кровь. Кровь, растекаясь по лицу, напоминая военную краску.
— Я тебе никогда не буду нужен! — крикнул отец Лоуренса.
— Ты болен, парень, — мягко сказал Джессап. — Все из-за этих наркотиков. Я должен избавить тебя от страданий.
Лоуренс услышал, как из дома доносится вой его бабушки:
— Джессап! Убери пистолет! Не надо, умоляю!
Лоуренс вбежал в комнату.
— Я отпустил кроликов! — задыхаясь, сказал он.
Джессап повернул голову. Старик нахмурился.
— Что твою мать?!
— Я их отпустил. Ты не должен убивать. Это неправильно. Это неправильно! Лоуренс не стал говорить, что происходит на самом деле, что он будет слышать крики кроликов, напоминающие плач младенцев в темноте, до конца своих дней. Страшные крики будут преследовать всю жизнь.
Тем временем, его отец перевернулся на спину. Он жестом попросил Лоуренса подойти к нему, но Лоуренс не двинулся с места. Его отец больше походил на крысу, чем на кролика, и Лоуренс не хотел больше никогда прикасаться ни к одному из них.
Джессап опустил пистолет. Он отвернулся от Лоуренса и его отца. Лоуренс видел, как его плечи поднимаются и опускаются, словно поршень. Это были слезы боли.
Лоуренс слышал, как он тихонько плакал, когда положил пистолет в карман пальто и вышел из дома, а его отец тряс кулаками и ругался на ночное небо.