В Кампучию я отправился с известным журналистом Александром Каверзневым и моим помощником Владимиром Любомудровым. В связи с преступлениями Пол Пота, который утверждал, что он марксист и строит социализм, во многих странах звучала ожесточенная критика в адрес СССР: дескать, строительство социализма ведет к геноциду собственного народа. Нам надо было решительно опровергнуть эти обвинения, с фактами в руках доказать, что полпотовщина не имеет ничего общего ни с идеями Маркса, ни со строительством социализма.
Мне предстояло быстро оценить политическую обстановку в Кампучии и уже через два дня лететь в Ханой, чтобы встретиться с членом Политбюро Компартии Вьетнама, премьер-министром Фам Ван Донгом.
Увиденное в Пномпене потрясло. Ни одной живой души на улицах. Сгоревшие автомобили, разбросанная домашняя утварь, разлагающиеся останки людей и животных. На стенах центрального «Кинг-отеля», где мы остановились, следы от пуль и крови. И повсюду портреты Маркса, Ленина, Сталина.
До назначенной встречи с Фам Ван Донгом оставалось пять-шесть часов, когда мы с Любомудровым прибыли в аэропорт. Вьетнамский летчик, который оказался изрядно выпившим, сообщил нам, что вертолетному делу и всему остальному учился в Краснодаре. Лететь через зону боевых действий нам предстояло на изрешеченном пулями трофейном американском боевом вертолете. Впрочем, другого выбора не было. Мы летели на высоте четырех километров, чтобы не попасть под огонь зениток, и задыхались от недостатка кислорода. Добравшись до города Хошимин (бывший Сайгон), пересели на военном аэродроме на Ан-24 и, лежа на боеприпасах, которыми он был забит под завязку, добрались до Ханоя. Встреча с Фам Ван Донгом прошла точно в назначенное время. Обсуждали ситуацию в Кампучии и те меры, которые следовало предпринять, чтобы показать мировой общественности истинное положение дел в этой стране.
После той поездки в моем распоряжении оказалось множество фактов, которые можно было использовать в международных дискуссиях – на всевозможных форумах, встречах с зарубежными журналистами и общественностью. При этом от нашего комитета не требовалось повторять оценки КПСС «от А до Я». Мы, как неправительственная по форме организация, могли быть более гибкими, хотя все равно в целом отстаивали позицию СССР. И были, как мне кажется, весьма убедительны. В этом и заключалось одно из преимуществ многоступенчатого построения международной деятельности в нашей стране.
От Пономарева до Добрынина
С 1961 и по 1986 год, то есть более двадцати лет, бессменным секретарем ЦК КПСС по международным вопросам был Борис Николаевич Пономарев. В связи с расширением международных связей партии, особенно за счет контактов с национально-освободительными организациями Азии и Африки, сфера деятельности Б.Н. Пономарева возросла, и в 1972 году он, оставаясь секретарем ЦК, был избран кандидатом в члены Политбюро. Кроме того, Борис Николаевич возглавлял комиссию по международным делам Совета Национальностей – одной из двух палат Верховного Совета СССР.
В международном отделе ЦК сложился профессиональный, сильный, внутренне сплоченный коллектив. И спустя много лет, встречаясь с международниками 1960—1980-х годов по разным поводам – на праздновании юбилеев и дней рождений, на презентациях книг, в скорбные дни проводов в последний путь, без этого в жизни не бывает, мы всегда с благодарным чувством вспоминаем тех, кто верно служил Отечеству. Вспоминаем времена больших международных инициатив – историю обретения независимости бывшими колониями, вьетнамскую эпопею, антивоенное движение, Хельсинкский процесс. Страницы истории отечественной дипломатии (официальной и народной) богаты событиями.
Говоря о международниках 1960—1980-х годов, подчеркну, что образы якобы «ограниченных, замкнутых чиновников», встречающиеся в иных рассуждениях, не имеют ничего общего с действительностью. Взять хотя бы Ростислава Алексеевича Ульяновского – заместителя заведующего международным отделом ЦК. Этот талантливый ученый-востоковед был образцом настоящего интеллигента. Молодой ученый-индолог, он в середине 30-х годов был обвинен в троцкизме и попал в жернова политических репрессий. Отсидел в тюрьме, затем – ссылка. В середине 1950-х годов Ульяновский вернулся в Москву, начал работать в Институте востоковедения Академии наук СССР, защитил докторскую диссертацию, стал заместителем директора института. И с этой должности, к всеобщему удивлению, учитывая его «тюремную» биографию, попал в аппарат ЦК. Б.Н. Пономарев «пробил» назначение Ульяновского на должность заместителя заведующего международным отделом.