Как молоды мы были

Николай Николаевич Добронравов Как молоды мы были

Мы – дети самой преданной любви.
Ее никто отныне не отнимет.
Еще поют в России соловьи, —
И, значит, песня землю не покинет!

Еще жива родная сторона

Время

Времени нечеткий негатив.
Но Пегас по-прежнему ретив.
Люди на свету или впотьмах,—
время проявляется в стихах.

Наши боль, и мужество, и страх, —
время выражается в стихах.
Велика поэтами Россия.
Велика поэтому Россия.

Зачарованная даль

Нас осталось так немного.
Нас еще томит печаль.
Заповедная дорога,
Зачарованная даль…

Здесь до боли все знакомо.
Здесь родные берега.
И ведет дорога к дому
Сквозь невзгоды и века…

У родимого порога
Снова вишни зацветут…
Здесь все лучшее от Бога.
Здесь меня, как Бога, ждут.

Снова музыка воскреснет.
Оживет лесной рояль…
И воскреснет наша песня —
Зачарованная даль.

Дом родной – края лесные.
Путь домой – и свет, и грусть…
Заповедная Россия,
Зачарованная Русь.

Родная сторона

Здесь, как и встарь, – фасады в три окна…
На всех оконцах – ставеньки резные.
А на опушке ягоды лесные.
Еще жива родная сторона.

Над крышами – сиреневый дымок.
У палисада юные березы.
А ранним утром так прозрачны росы…
И небосвод по-прежнему высок.

Еще слышны здесь птичьи голоса.
Еще буренка топчется на взгорье.
И кур крадет из ближнего подворья
из леса забежавшая лиса.

Но сколько здесь уродливых пеньков!
Беспутной жизни множество отметин…
Ручной пилой отрезаны столетья
от нынешних компьютерных годов.

Перевелись и редкие стада.
Стареют и оставшиеся козы.
Разогнаны колхозы и совхозы,
и заплясала в поле лебеда!

Уже подгнили лодки у реки.
В седых сараях притупились косы.
Уже невнятный голос тепловоза
все хуже слышат наши старики.

Не то чтоб нынче бесполезен труд,
а просто здесь крестьянину не светит…
Рванувшие на заработки дети
уже подарков предкам не несут.

Они в недальнем городе живут.
Претит им быт бессмысленный и древний…

Они все точно знают про деревню:
Там не везет!
      И внуков не везут.

…Но есть один оставшийся родник
в лесу.
      В глуши.
         И все ему неймется.
Он, словно сердце слабенькое, бьется,
он к факту вырожденья не привык.

Земля людей оттуда не видна.
Он просто дышит воздухом и волей.
Он хочет к свету вырваться – не боле…
Еще жива родная сторона?

Меж Арбатом и Тверской

Путь земной мой только начат.
Жизнь пока что налегке.
От площадки от Собачьей
жили мы невдалеке.

Двор наш узок был и гулок.
Подворотен волшебство.
Трубниковский переулок —
гавань детства моего.

В той эпохе домуслимовой,
в страшный год тридцать восьмой
возле лавки керосиновой
я стоял на Поварской.

И с наполненным бидончиком
я домой к себе бежал,
в кухню, к примусу с поддончиком,
в свой родной полуподвал.

Рядом был Союз писателей,
тут он был, на Поварской.
И тогда уже не ладили
гении между собой.