На пастбищах жизни все пусто и гибло.
Не велено думать о завтрашнем дне…
Как быстро и память, и совесть отшибло!
Как быстро темнеет в стране…
Ограблен трудяга. Застрелен невинный.
Кто вовремя сподличал, – тот на коне.
Такие заборы, что неба не видно!
Как быстро стемнело в стране…
Такой телевизор пустой и веселый!
На кой нам учиться в сплошной кутерьме…
Потушат огни деревенские школы…
Так страшно темнеет в стране…
Мы верили: будет и легче, и лучше,
и новое счастье придет по весне…
Но вновь собираются черные тучи.
Как быстро стемнело в стране…
Господь свои брови седые нахмурил.
Так трудно живется народу во тьме.
Затишье. Быть может, оно перед бурей?
Возможно, к войне – не по нашей вине…
«В этом крае действительно Ясные Зори…»
Т. Крайкиной
В этом крае действительно Ясные Зори.
Голубые березы и святой монастырь.
Есть высокая стать в ярославском просторе,
где хорошие люди и приволжская ширь.
Я везде сам не свой. Я везде неприкаян.
Только здесь мне заутреня с неба слышна…
Здесь прекрасны и снег, и жара… Но какая
в этом все-таки северном крае – весна!
Так любил я все эти чудотворные весны.
И работалось здесь, как нигде, никогда.
Ну, а в этом году неожиданно поздно
Туношонка-река отошла ото льда.
Я на берег подтопленный вышел спросонок.
Только-только закончился здесь ледоход.
Вдруг увидел, как юный смешной лягушонок
по реке в одиночестве гордо плывет!
Он плывет против ветра и против теченья.
Волн волненье навстречу и водоворот…
Но в неравной борьбе, как в последнем сраженье,
он, забыв все на свете и отринув сомненья,
неокрепшими лапками все гребет и гребет.
Я же вижу: ему не хватает силенок…
Лучше б мирно он спал в недалеком пруду…
Но плывет и плывет несмешной лягушонок.
Он последний, кто бьется за любовь и мечту!
Я все думал: когда же, когда он устанет?
Я все видел: движенья его не легки…
Но еще он плывет! Вот он скрылся в тумане
за крутым поворотом Туношонки-реки.
Что он ждет впереди? Он мечтает, наверно,
что в то утро рассветное только его
во дворце из кувшинок ждет лягушка-царевна
в рясном аква-ква-тории на свое торжество!
Он плывет что есть силы. Он доподлинно знает:
все прекрасное нам достается с трудом.
Пусть волна набегает, пусть ветер крепчает,
скоро будет он с нею, с царевной вдвоем!
…Если б ты, лягушонок, заране предвидел,
что все меньше в природе беспечальных минут,
что любви и надежде уготована гибель,
что закончились в мире и тепло, и приют,
что разрушили все, все снесли и убили,
и упрятали в мутную воду концы,
и царевну-лягушку давно отменили
и отдали шакалам золотые дворцы.
И не надо за сказками прыгать вдогонку.
Не сбылись в нашем крае надежды и сны.
А заплыв лягушонка на реке Туношонка
лишь привет от навечно погибшей весны.
Подмосковье
Какая здесь родная красота!
И шепот трав, и птичьи переклички…
Дождями теплыми омытая листва.
Летящие сквозь время электрички.
Я помню тот послевоенный день,
как даже мы, мальчишки, были рады,
когда в кругу российских деревень
вставали под Москвой наукограды.
А покоренье первых звездных трасс
сравнимо только с первою любовью.
Дорога к дальним звездам началась
в моем родном недальнем Подмосковье.
Теперь – увы! В фаворе сорняки.
И я молю, чтоб хоть у нас в округе
роскошные дворцы-особняки
не заслонили б хижины науки!