— Я…
— Ничего не говори.
За окном грянул гром.
Я схватила с вешалки конскую упряжь и выбежала на улицу.
Винчестер догнал меня во дворе.
— Тань, да подожди ты! Дай мне объяснить! Я не…
Я резко повернулась к нему.
— «Я не любил тебя». Ты это хотел сказать?
Я рванула в конюшню. Надев упряжь на Вина, я вывела его во двор.
— Куда ты?
— Мне надо развеяться. Забыть тебя. Забыть любовь. Любовь, которая жила во мне с 14-ти лет. Если тебе захочется, ну, вдруг, узнать о моих чувствах к тебе… там, на кровати, ноутбук. На рабочем столе видео под названием «Он».
Полил дождь, засверкали молнии.
Я красиво запрыгнула в седло.
— Ну дай мне 5 минут! Ты не так все поняла!
— А как еще ЭТО можно понять?
Блеснула молния. Вин поднялся на дыбы. Я сжала его бока коленями и дернула за узду.
Мы летели со всей скоростью навстречу мокрым каплям дождя. Проскакав примерно полтора километра, я остудила пыл Вина. Он пошел шагом. Я уткнулась ему в гриву и зарыдала.
От лица Дина
Что тут скажешь… Мне даже объясниться не дали. Почему она уверена, что я изменил ей?! Я и думать не могу о других девушках, не то что изменить!
Я сразу понял, что она говорила про Эвалетт. Но ведь я едва ее знаю! Что я могу сделать, если Эвалетт больная на всю голову?
Я пошел в комнату, оделся и открыл ноутбук. Как там она сказала? Видео «Он»? Интересно.
Я включил ролик.
Заиграла музыка.
«Мама, я влюбилась в него
Всю себя я ему я подарила
Мама, влюбилась в него
В него одного»
Ханна, кажется.
На экране пролистывались ее подростковые фото. Вот она сидит на кровати в окружении плакатов. Вот она во фланелевой рубашке в клетку и джинсах, сидит на крыльце школы. На шее — Сэмулет. С каждой фоткой я видел, как она взрослела. Вот ей уже 19. Она стоит в аэропору Ванкувера в обнимку с Эклзом и Падалеки.
Песня Ханны закончилась. Зазвучал голос Тани на заднем фоне.
«Ты ведь помнишь нашу первую встречу? Я хотела наорать на тебя, избить и пустить в догонку на тобой Кроули. Но твои глаза… Только они спасли тебя. Я тогда ночь не спала, вспомнить не могла, где же я тебя видела. А потом меня осенило. Я и подумать не могла, что буду знакома с Дином Винчестером!»
Фотки пролетали одна за другой.
«А помнишь, как я позвала тебя в гости? Я так волновалась тогда. А как мы гуляли, помнишь? Было так круто, когда мы сидели на крыше и взял меня за руку. Именно тогда поняла, что люблю тебя. По-настоящему».
Потом шли наши с ней фотки, селфи и т.д. Сердце сжалось от боли. Где же она сейчас?
«А еще ты должен помнить, как я уехала. Я думала, что навсегда. Когда ты подарил мне кольцо, я поняла, что что-то значу для тебя»
— Господи, сколько же ты значишь для меня, ты бы знала!
Я запустил руки в волосы.
«А твой приезд? У меня сердце готово было лопнуть от счастья, когда я снова тебя увидела. А потом понеслась… Речка, гроза, та ночь, когда ты пришел согревать меня. Мне было так хорошо с тобой»
У меня ком встал в горле.
«А еще я помню наш первый поцелуй. Это было волшебно. Ты знал, что превосходно целуешься? Ты улыбнулся сейчас. Я знаю»
Я улыбался и слезы катились по щекам.
«Я знаю, что тебе неприятно это вспоминать. Но все же. Та поездка на лошадях в лес. А точнее, ее концовка. Я видела, как ты побледнел, когда по рации сообщили о трупе. Как тряслись твои плечи от рыданий. Как в бессилии сжимались твои кулаки. А потом я подбежала к тебе. Принялась успокаивать. Ты зарылся лицом в мои волосы и это было лучшее в моей жизни».
Я сдерживался, но это было сложно.
«А сегодня я узнала о ней. Мне было очень больно. Желаю вам счастья. Ведь больше я не смогу смотреть на тебя и не вспоминать об этом предательстве. Я как-нибудь выживу. Заведу еще одну собаку. И до старости останусь старой девой. Ведь тебя я буду любить всю оставшуюся жизнь. Даже если сама буду это отрицать. Я люблю тебя, Дин Винчестер»
И заиграла музыка.
«Зачем мы любим тех,
Кто счастливы без нас?
Не замечая слез
Влюбленных рядом глаз.
Зачем так сложен мир
Кто дарит нам себя
Тот нами не любим».
Да как же она не понимает, что она — вся моя жизнь?! Что без нее я не смогу жить?!
***
Я лежала на дне пропасти. Это была такая мини-пропасть.
Проехав пять км от дома, я добралась до скалистого утеса и залезла на него. Хотела подойти к самому краю. Подумать о жизни и смерти. Но судьба распорядилась иначе. В темноте ночи я запнулась о небольшой выступ. И полетела вниз.
Говорят, что когда у человека отказывает один орган чувств, тут же обостряются другие.
Я очнулась от острой пульсирующей боли чуть ниже затылка. Я открыла глаза. Но ничего не изменилось. Тьма. Может, это просто ночь?
Тут я услышала странные звуки и тихое ржание. Вин! Но… Я лежала на глубине почти десять метров. Я не могла его слышать.
Я слышала хруст камешков под копытами коня. Он ходил из стороны в сторону по краю обрыва и не знал, что делать.
Я попробовала пошевелиться. Попытка не удалась. Голову обдало волной жара и боли.
Ужасно болели ноги и руки. Но хуже всего то, что я лежала в луже крови. Моей крови.
Судя по моим ощущениям и знаниям в анатомии, кровь текла ровно из того места, где находится отдел мозга, отвечающий за зрение.
Вот почему я ничего не видела, зато великолепно слышала и чувствовала запахи. Я потеряла зрение.
От этого открытия я лишилась чувств.
Очнулась я от легких пощечин и любимого голоса.
— Господи Боже, наконец то ты открыла глаза! Солнце мое, ты чего наделала-то?! У меня чуть сердце не остановилось.
Меньше всего мне сейчас хотелось, чтобы Дин был рядом.
— Дин…
— Я здесь, здесь.
Я почувствовала легкое прикосновение его губ к своему лбу.
— Я вызвал спасателей и скорую. Скоро будут тут.
— Как… как ты меня нашел?
Я не видела его лица, хотя мои глаза широко открыты. И эта темнота меня пугала.
— Это все Вин. Он прискакал домой, весь загнанный. Я хотел его в конюшню отвести, а он дергает за узду и тянет на дорогу. До меня не дошло сначала. Потом он обошел меня и стал мордой толкать вперед. Я понял, что-то случилось, запрыгнул в седло и он побежал галопом. И все пять километров галопом. Я спешился, он сразу свалился на бок. Я проверил, ему просто нужно отдохнуть. Я сначала не понял, где ты. Потом догадался глянуть вниз. И чуть не умер.
— А как… Как ты спустился? Я, лично, летела.
— Она еще и шутит! Тебе вообще разговаривать нельзя! Я спустился вооон там, видишь? Такие маленькие выступы.
— Не вижу.
— Ну как же, вон они.
— Дин, я вообще ничего не вижу. У меня тьма перед глазами.
Сверху послышался гул вертолета, затем голоса людей.
Дальше все было, как в тумане. Нас вытащили, меня положили на носилки и погрузили в вертолет. Все время, вплоть до полнейшей отключки, я чувствовала руку Дина на своем пульсе.
========== Глава 8 ==========
Очнулась я в больнице. Это было нетрудно определить по запаху медицинского спирта и умных разговоров в конце коридора. А еще рядом с собой я слышала тихое дыхание и… стук сердца. Нда, слух у меня теперь отменный.
В палату вошел врач. Я так и не открыла глаза. Притворилась спящей.
— Вы еще тут?
— Я все время тут.
Дин. Почему-то сейчас я не чувствовала к нему злости или обиды. Я была рада, что он со мной.
— Она спит?
— Да. Уже 2 дня. Ни разу не просыпалась.
Два дня?! Очешуеть можно.
— Ну… что я вам могу сказать. Прогнозы неутешительные.
— Говорите уже.
Дин двумя пальцами прикоснулся к моему запястью. Пульс слушает.
— Она полностью потеряла зрение.
— Сколько?
Вот молодец! Мне нравится такой подход. Винчестер не хочет знать, почему «нет». Он хочет знать, что нужно сделать, чтобы было «да».