На дороге опять встречается священнику голый человек и спрашивает:
— Ну, батька, купил то, что я тебе приказывал?
— Купил.
— Давай же, когда купил.
Священник достал из повозки голому человеку одежду и лапти. Голый человек оделся и обулся, а потом говорит священнику:
— Батька, погляди на север и скажи, что ты там видишь.
Священник глянул и отвечает:
— Вижу многое множество гробов. Куда ни гляну, все гробы и гробы, большие и маленькие.
— Теперь погляди на запад, что там?
Священник отвечает, смотря на запад:
— Вижу обширные поля, а на полях хорошие хлеба. Рожь и пшеница от тяжести колосьев так и гнутся к земле. Овес ростом, что рожь хорошая, метелка у него с пол-аршина.
— Посмотри еще на юг, тут что?
Священник смотрит на юг и говорит:
— Опять обширные и хорошие хлеба. Идет рабочая пора. Только что-то народу работает мало.
— Я тебе растолкую, что значит это видение. Гробы, которые ты видал, предвещают мор на людях. Еще в прошлом году хлеба было мало и народу умирало много, а в этом году хлеба ничего не уродится и мереть будут больше. Гробов будет так много, что не будут успевать их закапывать. Хорошие хлеба в твоем видении означают, что после трех лет голодных и смертоносных будет большой урожай. Только убирать и есть хлеб тогда будет почти некому: народу останется в живых так мало, сколько ты сейчас видал при уборке хлеба.
ЦЕЛЕБНЫЙ КЛЮЧ
В двух верстах от деревни Никановской на низменной местности в версте от Лазско-Азатского озера находился ключ. Он соединяется с озером небольшим ручьем. В ключ вместо обруба[27] вставлена бездонная кадка, около аршина в диаметре; вода в нем чистая, прозрачная, приятная на вкус. Вблизи ключа стоит ель. На ветвях ее почти всегда можно встретить крестики, пояса, рубаки и другие мелкие вещи — это дань ключу от больных за его целительную воду. По мнению жителей окрестных деревень, вода этого ключа имеет удивительное свойство: после омовения ею больной или скоро выздоравливает, или умирает. Во что записано со слов крестьянки деревни Никановской Анны Федоровны Ераковой, 60 лет от роду:
— Когда идешь на ключ за водой, то не надо ни с кем говорить. Кто навстречу попадет, надо ничего не спрашивать, не сказывать. Сойдешь на ключ, помолишься на все четыре стороны. Возьмешь с больного хоть крестик или чего-нибудь другое и повесишь на елочку. Сюда за водою для всех ходят: и старым и малым. Придут за водой, так задумаются: на живое али на мертвое. Как на живое (к выздоровлению), водица стоит как стеклышко, свежая; как на мертвое (к смерти), так ключи забьют: завыскакивает оттуда с песком. Когда черпают воду, говорят:
"Царь водяной, царь земляной, царица водяная, царица земляная, дай мне водицы на доброе здоровье рабу Божьему (имя больного)". И зачерпывают воды в ведерочко.
В одной деревне был женатый мужик и с ним жила его мать-старуха. Сын и невестка невзлюбили старуху и часто ее ругали и бранили. Однажды в самый Христов день пришли они от обедни и сели за стол разговляться. Сын за что-то рассердился на мать и сказал: лучше бы я змею видел за столом, чем тебя!
Через несколько времени жена его пошла в погреб за молоком и видит — на кадушке сидит огромная змея. Как только змея увидела бабу, тотчас же вспрыгнула на нее и обвилась вокруг ее шеи. Никакими усилиями не могли оторвать змеи от шеи бабы. Так змея и жила на ней, питаясь молоком из ее грудей. Если баба придет в баню мыться, змея сползет с нее и сядет на потолок у дверей, а как только баба пройдет, она тотчас же опять вспрыгнет ей на шею. Так баба и умерла со змеею.
СЕРЕДА[28]
МОЛОДАЯ баба поздно вечером пряла. Оставалась она долго одна ночью во вторник под середу. В заполночь, эдак, уж первые петухи пропели, вздумала она ложиться спать, а хотелось ей допрясть початки. Думает: "Встану-де завтра пораньше, а теперь спать хочется!" Стала класть гребень, да не перекрестилась и говорит:
— Ну, матушка Середа, помоги мне, чтобы завтра встать пораньше да допрясть. — Так и заснула.
Вот поутру рано, далеко до свету, слышит он, что в избе кто-то ходит, возится. Открыла глаза, видит: светло в избе, лучина в светце горит и печка топится, ходит по избе баба уж немолодая, накрывшись по кичке белым полотенцем, ходит, дрова в печку кидает, прибирает. Подошла к ней к самой, будит ее:
— Вставай, — говорит.
Молодая баба встала, дивится и спрашивает:
— Да кто же ты такая? Зачем сюда пришла?
— Да я, — говорит, — та, кого звала, пришла помогать тебе!
— Кто же ты? Кого я звала?
— Я Середа; ты, — говорит, — ведь Середу звала. Вот я тебе холсты отпряла да уж и выткала, а теперь давай белить их, в печку становить. Печка затоплена, и чугуны готовы, а ты сходи на речку, воды принеси.