— Коли надо ребенка, то убирайте его поскорее.
Но Иван и его жена до того перепугались, что совсем не в состоянии были выйти в сени за ребенком.
— Коли надо, то убирайте его скорее! Выходите за ним, вот он лежит на крыльце, — повторил голос. Но отец и мать боялись выйти, и пока старались послать друг друга в сени, голос в последний раз сказал:
— Ну коли не надо его вам, то я себе возьму!
Затем послышался тихий, жалобный плач ребенка и удаляющиеся тяжелые шаги. На другой день в пяти шагах от дома у колодца нашли ребенка мертвым.
Если родители проклянут своих детей, то является к проклятому черт и заставляет его прежде всего снять крест и затем водит его с собой известное время, причем питаются они тем же, что и другие люди, и даже вместе с ними, но не заметно для них. Затем черт возвращает похищенного, обыкновенно он кладет его в бане в беспамятстве.
Редко такие случаи обходятся без телесных повреждений, онемений или умственного расстройства. Народ глубоко верит в силу родительского проклятия или благословение похищения лешим. Родители часто злоупотребляют и величаются этим правом. Известен у нас, например, один почетный отец семейства, бывший церковный староста и человек во всех отношениях хороший, набожный и начитанный в Божественных писаниях, но любивший иногда выпить. Выпивши же, не мог терпеть никакого противоречия со стороны семьи и особенно со стороны своих сыновей, которых у него было три. В пьяном виде он всегда их величал Симом, Хамом и Иафетом, а себя воображал Ноем. Если они возбуждали в нем малейшее неудовольствие, то он постоянно угрожал им участью Хама и неоднократно в действительности проклинал младшего сына, чем доводил его до отчаяния и заставлял выдежурить часа два на коленях. Когда мольбы этого о прощении действовали на отца, то этот снимал свое родительское проклятие.
Веру народа в похищение лешим (или чертом) нередко эксплуатируют ради своих целей. Так например, ныне во время страды деревенской около дер. Загатино народ, отправляясь на жатву, заметил, что на верху громадного дерева сидит девка. Едва удалось ее снять. Девка отказалась дать какие-либо показания о себе, ссылаясь на то, что ее уж несколько месяцев носит леший и только сейчас ее выпустил и что за это время она успела совершенно забыть и свое имя, и родину, и т.д. Ее отвели в волостное правление, здесь ее узнал какой-то мужик и ее препроводили домой.
Она оказалась беременною и выдумала такую историю: несколько раз по ночам к ней приходил леший в виде молодого парня, заставлял снимать ее с себя крест и... Когда она почувствовала себя беременною и сообщила о том черту, то этот предложил ей на время бежать. Она странствовала целые 5 месяцев, наконец, она своими постоянными укорами до того надоела черту, что он посадил ее на вершину самого высокого дерева и покинул ее. Этому рассказу многие поверили даже из мужиков:
— Если бы не черт, то как бы она на такую высь забралась, да еще и беременная.
НАТАША ПРОПАЛА
В деревне Харязиной, Костромского уезда, в самом северном углу Фоминской волости, живет крестьянин Захар Павлов. У него сын и две дочери. Младшей, Наталье, исполнилось 16 лет, девушка из себя красивая, но "разумком не вполне достаточна"...
Перед летней Казанской семья села за обед. Мать послала Наташу в чулан за хлебом. Девушка, снимая с полицы каравай, задела маленький горшок со сметаной, который упал и разбился. Мать слышала стук, выбежала на мост и в чулан:
— Что тут случилось? Или чего уронила?
— Я вот горшок со сметаной расшибла.
Мать как на дочь вскинется:
— Ах, что ты наделала! Будь ты от меня проклята!
Наташа стоит, понурившись, ни слова родительнице в ответ. Та пожурила дочку потом и сжалилась, промолвила ласково:
— Ну чего стоять-то? Пойдем уж обедать.
На другой день, в самый праздник, принесли к ним в деревню иконы. Все дома обходили и общий молебен посреди деревни отслужили. Время стояло часов около трех дня. Из Харязинской понесли иконы в соседнюю деревню, весь народ пошел провожать. Наташа тоже. В версте от деревни протекает река с крутыми берегами, есть омуты, глубиной аршина в три-четыре; через речку устроен мостик. Перенесли иконы через реку и пошли дальше.
Наташа только взошла на мост, как что-то у нее в полусапожке кольнет. Кое-как перешла на другую сторону, присела на бережке, скинула полусапожки и смотрит, а в одном — маленький гвоздочек. Время стояло жаркое. Наташа взяла полусаложки в руки, оправилась, убралась хорошенько и побежала догонять народ. От речки дорога пошла лесом — большой сосновый лес. А иконы уже скрылись из глаз.
Не далее как в четверти версты от речки дорога раздвоилась. Наташа приостановилась в раздумье: не знает, по которой ей идти? Она свернула влево. Бежит, торопится, чтобы догнать иконы, но никак не догонит.