В медцентре нас принял доктор, похожий на хорька.
– Мистер Зеленин, – обратился доктор-хорек к Юкке. – К сожалению, ваши анализы не вполне удовлетворительные. У вас вода в левой почке. Явно наследственное заболевание. Для жизни это не существенно, но для экспериментов… Наши исследования посвящены генетическому воспроизведению внутренних органов, в частности почек… Мы вынуждены вам отказать.
Юкка весь подобрался. Я почувствовал его напряжение.
– Мистер Снегирёв, поздравляю, с вашими анализами все в порядке. Вы абсолютно здоровы. Остается обговорить условия соглашения, – доктор улыбнулся.
Повисла пауза.
Я сглотнул, мне показалось, что глоток прогремел на весь кабинет. Не слюну сглотнул, а мешок с бутылками в мусоропровод сбросил.
– Сори, мистер Дженкинс… – буркнул я хрипловато, входя в роль благородного ковбоя, который своих индейцам не отдает. – Сори, но мы с коллегой вместе. Один я не работаю.
Доктор пожевал губы.
– Что ж… тогда американская наука потеряет прекрасный экземпляр.
Мы пожали доктору руку, а вчерашняя негритянка Дженни даже растрогалась, видя такое товарищеское братство.
– Теперь про сперму узнаем, – сказал я, когда мы покинули кабинет.
– А чего узнавать… – Юкка понурился. – Меня не возьмут. Кому нужен ребенок с наследственной водой в левой почке…
Мы отправились в центр материнства и зачатия.
Юкка оказался прав; я подходил, он нет. С коэффициентом умственного развития я, конечно, подкачал, но крепкое здоровье сыграло решающую роль.
– Есть простой выход, мистер Снегирёв. Вы можете сдать сперму сейчас, если количество здоровых сперматозоидов выше двадцати процентов, вы сразу получите банковский чек. Это не займет много времени.
– Расскажи хоть потом, там журналы или фильм, – понуро напутствовал меня Юкка, когда я удалялся с пластмассовой емкостью размером со среднюю баночку от детского питания. Глядя на этот размер, я почувствовал себя пигмеем. Вот так мужчины живут в этой стране.
Однажды я видел комедию про искусственное оплодотворение. Там немолодая пара, желающая завести ребенка, обращается к врачам. Потом главный герой запирается в специальной кабинке с баночкой и пачкой порножурналов… И потом ему не хватает этой баночки, требуется еще одна баночка, и еще… Или я путаю с комедией, где мочу на анализ сдавали… не важно. Меня проводили в кабинку.
– Когда закончишь, поставь баночку сюда, – сестра указала на откидной люк в стене, напоминающий люк мусоропровода. – И нажми эту кнопку, – рядом с люком было что-то вроде выключателя света. – В анкете укажешь время, когда собрал сперму, поставь имя и распишись. Если что-то попадет мимо, укажи здесь, – сестра отметила пальчиком место, где надо было отметить, если что-то улетит в сторону. Я сделал вид, будто у меня в руках брандспойт, который я не могу удержать, и его мотает в разные стороны. Сестра улыбнулась.
– Удачи, сладкий!
Я огляделся. На столике лежала стопка «Пентхаусов» и «Плейбоев», на полке стоял телик с проигрывателем. Возле раковины лежала пачка салфеток «Клинекс». На стене висел плакат с голыми мужиками, волосатыми и подбритыми, в порнографических позах. Толерантный кабинетик, возбуждение на любой вкус. Я наскоро пролистал несколько журналов. Некоторые страницы оказались вырваны. В фотографиях девушек было что-то не то, что-то странное. Киски непривычно лохматились, у каждой девицы лоб закрывала челка. Ботфорты какие-то, варенки. Я всмотрелся в обложки. Восьмидесятые! Все журналы были пятнадцати – двадцатилетней давности. Все соответствовало периоду молодости клиентов. Ведь в этом кабинете из себя выжимали последние соки сорокалетние мужички, оплатившие искусственное оплодотворение. Молокососы вроде меня здесь оказывались редко.
Фильмы классифицировались по расовому принципу: блондинки, азиатки, черные. Выбрал черных, удобно устроился в кресле.
Люблю хорошее порно, не то, где все показано крупным планом во весь экран, а то, где интрига, игра, томление, не слишком типовые лица и прочее.
В тот день мне не очень повезло. Пожилой сластолюбец, похожий на одного известного русского поэта, ахал, охал и причмокивал, мацая худенькую мулатку. Я прибавил громкость, проходящим по коридору пришлось разделить аудиочасть моего развлечения. Мулатка была слегка зажата, хотя иногда истома касалась ее личика своим крылом. Наконец порочный «поэт», покряхтывая, засунул в рот мулатке здоровенный, очень похожий на вялую разваренную сосиску член. Со стены мерзкие качки крутили своими шлангами. Я решил просто закрыть глаза. Этого оказалось лучшим средством.