– Говорили, что будет двое, а их пятеро плюс больная бабушка! Нет, мне не жалко, но бабушка – это слишком! Мама, вы меня слушаете?!
К сожалению, дослушать до конца историю про больную бабушку не удалось. Двери открылись на нашей станции.
Нужную улицу и дом мы разыскали без труда. Обыкновенный американский хаус из белых пластмассовых досок. Я позвонил.
Дверь долго не открывали. Наконец послышался голос:
– Вам кого?
– Мы жильцы!
Дверь распахнулась, представив нашим взорам худую крашеную блондинку лет сорока, похожую на кочергу.
По узенькой лестнице поднялись на второй этаж. В разных комнатах как попало, вповалку спали взрослые неприятные люди. Вспомнились фильмы про мафию и наркопритоны. Мы прошли по коридору вслед за блондинкой. Мимо прошмыгнула бледная девица в леопардовом халате на голое тело. Повсюду пахло затхлостью и неопрятным сном.
Крашеная между тем уселась на продавленный диван в комнате, служащей гостиной, и принялась нас расспрашивать о том о сем голосом дамы пьющей и курящей.
– Давно в Нью-Йорке?
– Пару дней, – вежливо отвечали мы, думая, как бы побыстрее свалить.
– А зачем приехали, на летние заработки? – любопытствовала крашеная кочерга.
– Да… – неопределенно промычали мы. Мимо прошел громила с разбойничьей физиономией.
– Москвичи? – рявкнул громила.
Мы не успели ответить, влезла крашеная.
– Я тоже москвичка, Тушино знаете?
– Вся Москва разрушена, осталось только Тушино, – ни к селу ни к городу вспомнил я дворовый стишок.
Кочерга каркающе расхохоталась.
– А ты где живешь, остряк?
– На «Белорусской», – соврал я.
– А, знаю, я там тусовалась… у вокзала. Нормальное место, – обнаружила кочерга знание моего города.
– Вокзал супер! – зачем-то брякнул Юкка.
Повисла неловкая пауза, сопровождаемая звуком мощной струи, доносящимся из сортира, в котором заперся громила.
– Что ж я вам голову морочу, давайте покажу квартиру. У нас тут дружная семья. Живем вместе. Делим радости и невзгоды, – кочерга перешла на тон советской телевизионной корреспондентки. – Это Элла, познакомьтесь.
Девица в леопарде жеманно сунула ручку для поцелуя. Я ее пожал.
– У нас можно готовить, хранить продукты… – пела кочерга. Сонные мужики и бабы стали просыпаться и теперь бродили по гостиной, почесывая яйца и зады, зевая и разглядывая нас с аппетитом. «Уж не в логово ли людоедов мы угодили?» – подумал я.
– У нас дешево, семьдесят баксов в неделю, до сабвэя пять минут, маркет близко, люди хорошие, честные…
Оправившийся громила вышел из сортира, у которого уже выстроилась очередь, и, сплюнув сквозь зубы в нашу сторону, прошел на кухню.
Леопардовая девица поставила кофейник на плиту и провела по мне своими влажными глазками. Я вспомнил ночную неудачу с китаянкой и подумал было: гори все синим пламенем, останусь с этими шлюхами и бандитами, будь что будет.
– Мы подумаем, – сказал Юкка, пытаясь сохранить деловой тон. – Надо посоветоваться.
– А чего тут советоваться! – насупилась кочерга. – Вам что, не нравится?! – ее тон резко изменился.
Мы тихонько отступали к двери.
– Мне нравится, – на всякий случай сказал я и диковато улыбнулся. – Очень нравится, но надо посоветоваться.
– Вы небось после сезона? Штуки полторы у каждого небось есть? – напрямую спросила кочерга.
Все уставились на нас, как кот Базилио и лиса Алиса на Буратино. Таких денег у нас не было, но лишаться оставшейся пары сотен тоже не хотелось.
«Если в окно, то порежусь стеклом, лучше через дверь…» – лихорадочно решал я, а вслух произнес:
– Да вы что, ребят, мы только приехали…
Я нащупал ногой первую ступеньку. Мы пятились, выставив вперед сумки и еле помещаясь на узенькой лесенке.
– Только приехали… – Кочерга никак не могла взять в толк, что из нас много не вытрясешь.
Мы развернулись и кинулись вниз.
– Все-таки подумайте! – донеслось сверху, когда я дергал непослушную дверь.
Мы вырвались на залитый солнцем тротуар. Жить по-прежнему было негде.
Русский морс
Мы оказались в русском районе города Нью-Йорка. Русским здесь был, пожалуй, только язык, да и тот существенно исковерканный. Отовсюду на нас смотрели вывески на русском, продублированные латинскими буквами. Кафе «Volna» или парикмахерская «U Abrama». Народ представлял собой тот тип, который так свойственен южным городам Украины. Смесь евреев, греков, татар, хохлов, русских и бог знает кого еще копошилась на раскаленных улицах Брайтона. Смесь фыркала, пихалась локтями, лузгала семечки, сморкалась, бранилась, плевалась и делала все то, что обыкновенно делает в своих родных городках и местечках. Мы неожиданно почувствовали себя иностранцами и начали тупо улыбаться, как это делают западные туристы в России. В горле пересохло, мы зашли в продуктовую лавку.