В курятнике ужасно воняло. Я зажал нос, но мужественно продолжал снимать. Курицы принялись возмущенно кудахтать. Вовка страшно завращал глазами, давая мне сигнал — «хватай курицу и кидай». Я осторожно потянулся руками за первой попавшейся курицей. Она кудахтнула и побежала от меня. Я за ней. Тут все остальные окорочка с крылышками стали громко орать на курятинском языке, видимо призывая проклятья на нашу голову. И здесь я во второй раз за день вздрогнул все телом из-за поросячьего визга отважного ученого. Камера на моем телефоне записала следующие эпохальные события: на Вовку сзади напал огромный петух, который, видимо, возвращался домой после обхода своей территории и увидел несанкционированную видеосъемку в своем доме. Петух кинулся на бедного Вовку, стремясь клюнуть и поцарапать его когтями. Вовка орал и бегал по курятнику, сшибая на бегу насесты и гнезда, сделанные из старых деревянных ящиков. Пернатый агрессор не отставал. Курятник наполнился летающим пухом, кудахтаньем куриц и Вовкиными ругательствами. Наконец, отважный блоггер выбежал из курятника, но в панике наступил ногой в старое дырявое ведро и дальше бежал, обутый в него, гремя на весь поселок. Я тоже выбежал из курятника, но от смеха согнулся пополам и упал в траву. Я хохотал до слез минут пять и все никак не мог остановиться.
— Вовка, га-га-га! Миллиард просмотров обеспеченно, ха-ха-ха! Ой, не могу!…
Вытаскивал я Вовку из ведёрного плена целых полчаса.
— Этот придурок в перьях просто не узнал меня. А я, помню, выхаживал и кормил его молоком из соски вот этими собственными руками! — врал Вовка напропалую.
— Ну, #ВованПацан! Остаюсь в твоей деревне на все лето!
Как мы парились в бане
Потом мы легли на траву под фруктовыми деревьями и от нечего делать стали разглядывать облака на небе. Вовка оперся на локоть, повернулся ко мне и сказал:
— Кстати, мы же хотели баню растопить.
— Не мы, а вы, Ватсон, это во-первых. А во-вторых, не хочу умереть молодым.
— Да я сто раз уже печку топил, Олжик. Не переживай! Во всяком случае умрешь чистым.
— Ну, ну, рассказывай. Зуб даю, что ты так же топил баню сто раз, как того психа в перьях с детства выкормил.
— Да я могу баню растопить до ста градусов одной бумажкой. Смотри и учись. Пошли!
Мы зашли в предбанник. Вовка как хирург в операционной протягивал руку назад и отдавал короткие приказы:
— Бумагу! Дрова! Уголь!
Малолетний поджигатель запихал все ингредиенты в печку и отдал последний торжественный приказ:
— Внимание, батальон! Осколочно-фугасными по холодной печке… огонь! Спички!
Снарядный рядовой Утепов подал спички, и командир артиллерийского расчёта сержант Пирожков поджёг все, чем была до отказа набита печка бани. Вернее, он поджёг кончик бумаги, который торчал из-под груды щепок, здоровенных брёвен и огромных кусков угля. Бумага загорелась, дала хорошее пламя и быстро потухла. Командир орудия сказал «ага, все понятно», взял лежавшую на полу газету, скрутил в трубочку, поджёг её и запихал в топку. Газета сгорела наполовину и отказалась функционировать дальше.
— Да что ж ты не горишь? — спросил Вовка у печки и стал чесать голову. Рядовой Утепов не выдержал и принялся советовать.
— Может, мы неправильно что-то делаем?
— Всё норм. Не лезь. Работают профессионалы.
— А что это за маленькая дверца снизу? Может её открыть надо?
Сержант пристально поглядел на меня, как будто в первый раз увидел, и изрек:
— Иногда в твоей дырявой башке случайно рождаются дельные вещи. Для огня-то тяга нужна!
Вовка открыл нижнюю дверцу и попытался опять поджечь бумагу внутри печки. И снова безрезультатно.
— Может не надо было все сразу пихать? Наверное, надо по очереди? Сначала бумагу…
— Не мешай! — Вовка стал стучать кочергой по печке. Это значит у него мыслительный процесс идет.
— Ну да! Все теперь понятно! Это же элементарно, Ватсон! Труба засорилась, сто пудов! Надо ее прочистить, и тогда будет такая тяга, что даже тебя сможет засосать в топку!
— А как чистить будем?
— Есть идея! — сказал поджигатель и умчался в неизвестном направлении.
— Что-то мне это не нравится, — сказал я печке. Печка сочувственно промолчала.
Через минуту Вовка прискакал обратно и принялся ходить вокруг бани, задрав голову вверх.
— Ты что там потерял? — крикнул я ему из предбанника.
— Пошли за лестницей! — приказал командир. Мы приволокли старую деревянную лестницу и прислонили ее к стене бани. Вовка велел мне крепко держать лестницу и полез на крышу.
— Олжик! Я щас буду дымоход чистить, а ты смотри, сыпется ли зола из трубы в топку.
— Окей! — крикнул я в ответ, забежал в баню и стал внимательно вглядываться в топку. Наверху что-то зашуршало, послышалось какое-то шипение. И вдруг раздался такой чудовищный грохот, что меня оглушило и отбросило назад. Когда я открыл глаза, то увидел незабываемое зрелище: по всему предбаннику были разбросаны щепки, горелая бумага и кусочки угля. В воздухе кружился пепел как после извержения супервулкана Кракатау.
— Упс! — услышал я Вовкин голос за спиной. — Хорошо сработала моя петарда…
Через несколько секунд соседи Валентины Васильевны (Вовкиной бабушки) могли наблюдать следующую страшную сцену, от которой кровь стыла в жилах, венах и капиллярах: по помидорам и огурцам, высоко вскидывая тощие ноги, мчался пацан в бейсболке, а за ним бежало какое-то страшное черное чудище, покрытое сажей и пеплом. Вот бедный мальчик спотыкается, падает, а чумазый монстр наваливается сверху и лупит несчастного по «сушнякам».
— Ай, Олжик! Оу, ау! — вопил Вовка, избиваемый мной (в шутку конечно). Потом Вовка сел на грядке и принялся хохотать над моей физиономией.
— Олжик, ты похож на пухлую картошку, запеченную в углях! Га-га-га!
— Тоже мне Эдисон вылупился! — ругал его я. — Кто же петардой дымоход прочищает?!
— А чем же еще! Быстро, эффективно и весело. Зато теперь огонь будет гореть как в паровозе. Пошли!
Мы зашли в предбанник и наткнулись на бабушку, которая, видимо, только что зашла и любовалась последствиями Вовкиного атомного взрыва. Мы ожидали, что Валентина Васильевна будет нас ругать, но она лишь покачала головой и сказала:
— Ну что ж, горе-истопники. Пока вы не разрушили весь поселок, помогу вам затопить печку. А ну-ка, соленые огурчики, живо взяли веник и совок, и навели порядок в предбаннике!
Пока мы устраняли последствия инновационного метода прочистки трубы, бабушка быстро растопила баню, показала нам где кран с горячей водой, где ковшики и тазики.
— Ладно, бабусь, мы все поняли, ты иди.
— Смотрите, не обожгитесь горячей водой. Будьте аккуратней!
Валентина Васильевна подкинула еще пару кусков угля и ушла. Мы с Вовкой приоткрыли дверцу топки и стали наблюдать как весело и мощно горел уголь, гудя низким голосом. Тут Вовка вскочил, взял в руки какую-то жестянку, крикнул: «Отойди!» и плеснул чем-то вонючим в печку. Я едва успел отскочить в сторону, как из открытой дверцы полыхнуло огнем и опалило Вовкины ноги.
— Ты чё, дурак?! — кричал я, пока он хлопал руками по своим тлеющим трикошникам. — Зачем ты бензин в печку льешь?