Однако это утро начиналось совершенно безоблачно.
Радоваться можно было по разным поводам.
Хотя бы потому что планету Вальд они с другом наконец-то покинут.
Потому что погода, по местным меркам отличная: не жарко и не душно, однако солнечно и по небу плывут библейские облака.
Ну, и конечно, тому, что последние несколько недель Пит разъезжал на истинном чуде техники, для тех кто понимает.
Это был очень старый автомобиль. У него был двигатель внутреннего сгорания! Вообразите себе! И в нем изначально отсутствовал бортовой компьютер!
Зато настоящий двигатель с довольным урчанием пожирал любые виды минерального топлива и иного горючего, от бензина до жира китов, о чем любезно сообщал шильдик на приборной доске.
У него даже была такая изысканная, такая остроумная штука, как коробка передач. Для переключения скоростей водителю нужно было самому нажимать на кнопки!
А каков был запах покрышек! Резина! Настоящая, без дураков - живой псевдокаучук, не менее двухсот лет выдержки.
В не меньший трепет приводил Пита внешний вид автомобиля: радиатор, просматривающийся сквозь отверстия в передке машины, треснутое лобовое стекло, свисающие из под крыльев трудно опознаваемые ошметки, оторвать которые у Пита - истинного ценителя и рыцаря всего, что можно собрать и разобрать - рука просто не поднялась.
Не лишен был автомобиль и некоторого своеобразного местного колорита. Эдакий тюнинг от сельского парня. Ну что может изменить сельский парень в транспортном средстве? Это налепить где можно и где нельзя голограммы с неодетыми девицами, которые принимали зазывные позы, подмигивали и, о ужас, непрестанно трогали себя за интимные места.
На передней панели при движении начинал раскачиваться облезлый улыбчивый пластиковый мишка с конкретным хозяйством, который, набрав достаточную амплитуду и резвость, принимался трахать барбиобразную куколку. На предельно возможной скорости - около 250-270 км в час - он драл лапочку не слабее сидоровой козы.
Только лишь за эту выразительную композицию на любом аукционе Пит выручил бы круглую сумму.
Сам он не любил, когда владелец вносил в дизайн машины что-то от себя. Пит полагал что всякий агрегат нужно настроить и наладить, так чтобы он давал максимум того, что в него заложили конструкторы. И никаких переделок. А уж портить естественную красоту архаичного салона нелепыми наклейками и болтающимися куклами считал самым дурным тоном.
У него даже были неприятности по этому поводу... Но это совершенно другая история, имевшая весьма любопытное развитие на планете Хруст (Мааб-4, координаты по каталогу Хранителей 210-30-28 в галактико-цилиндрической системе отсчета) и мы ее как-нибудь при случае непременно расскажем.
Он успел полюбить этот автомобиль таким, каков он есть. И даже простил прежнему владельцу отсутствие элементарного вкуса. Хотя автомобиль попал к нему совершенно случайно. Пит выиграл его в дартс у Гримбла Пальцееда в баре "Полная фляга".
Гримбл оставался самым лютым и крутым объездчиком во всем округе. Очень многие дояры поминали его злым словом уже который сезон Большой Дойки. Дело в том, что Гримбл сторожил порученные участки Тропы Икурукаям не в одиночестве, как это делало большинство порядочных объездчиков, а сколотил ватагу отмороженных на всю голову мерзавцев.
Словно стая волков они загоняли дояров, не сумевших или не успевших во время - в пределах застолбленного участка - спрыгнуть со спины икурукаямы. На первый раз бедняга бывал жестоко бит. Это считалось предупреждением. Но, не дай Бог, было оказаться в лапах Гримбла дважды. Покуражившись вволю, он отрубал несчастным большие пальцы на руках. Это означало профессиональную смерть. Доить животных, то есть, при всех личных качествах, оставаться достойным и уважаемым членом общества становилось невозможно. В лучшем случае община нанимала беспалых в сторожа или библиотекари, участь на Вальдосе самая скверная. Поэтому все они в несколько недель спивались и пропадали без вести, уходили к Омбре, так говорили в этих местах.
Когда Пит и Вин посетили "Полную флягу" впервые, стояло межсезонье. Культурные центры Коровьей Лепешки наводняли толпы дояров разного возраста и объездчики, вечно ищущие ссор.
То там, то сям раздавались сочные шлепки и крепконогие вальдостанки дюже взвизгивали. В этих взвизгах явственно слышалась непоколебимая уверенность в собственных силах, в своей привлекательности и неизменной правильности избранного жизненного пути. Как тогда заметил Вин, в Коровьей Лепешке хорошо было бы написать трактат - "Дао Сельского Парня".
После взвизгов наступало время оплеух, после которых сошедшиеся характерами удалялись по интересам, либо к ней, либо в ресторацию, либо - и чаще всего - к барной стойке.
Большая часть построек на Вальдосе была незатейлива, и собирались они из пластиковых блоков на замках фирмы "Легострой Индастриал". Эта удобная во всех отношениях дешевая и прктичная технология была разработана для возведения временных построек вроде бараков для роботов-монтажников. Сельским парням об этом не рассказали и те даже иногда гордились местной архитектурой.
Обычно на первом этаже располагались просторная гостиная и кухня, ведь помалу человек здесь в гости не ходили. Когда хозяйка дома устраивала барбекю, на запах собирались все соседи, и следовало заранее предупреждать не тех, кого ждали, а тех, кому хозяева не были бы рады. Впрочем, народ тут не был особо злопамятен и после нескольких съеденных бифштексов и двух-трех стаканов икурукаякамьего самогона , синегорловки или пива, с радостью обнимал и самого черта.
Вторые этажи занимали спальни. Вальдские девицы не признавали занавесок и переодевались как раз напротив вечно распахнутых окон, так, чтобы их обдувал ветерок. По количеству парней, торчащих под тем или иным окном, можно было судить о популярности тои или иной особы. Когда девица выходила замуж, новоиспеченный муж и его кореша собственноручно пристраивали гараж для глайдера. В ходе пристройки не возбранялось слегка пощупать счастливую хозяйку, которая, раскрасневшись от хлопот, таскала мужчинам еду и пиво.
На окнах спален появлялись занавески. Это свидетельствовало о том, что в доме проживает ячейка общества, отец которой - знатный дояр с супругой - свято чтит главное на Вальдосе - несокрушимые Семейные Ценности. Хотя по тем же знакам можно было вести учет и хронике семейных скандалов. В ходе разборок с мужем здешние матроны первым делом срывали с окон занавески, а мужчины, всласть наорав на жену, отправлялись в гараж и выламывали из стен легоблоки. Такие представления собирали толпы зевак и иногда особо привлекательных замужних красоток приятели мужа оговаривали лишь для того, чтобы увидеть, как посреди ночи, после душераздирающих воплей на весь городок, она, сорвав штору, выставит в окне прелести. То еще развлечение, со свистом и пивком.
Общественно значимые здания, читай бары, рестораны и парикмахерские, тоже строились из легоблоков, поэтому чаще всего оказывались белого цвета. Внизу - зала со стойкой и столиками, кухня из которой всегда пахло пережаренным луком, гибкое зеркало-свиток, морозильники с яблочными пирогами, запасы ледяного чая, шипучки отдававшей одеколоном, стейков и кетчупа. Наверху - проживал хозяин с работниками (чаще - с работницами). Там же устраивались несколько съемных комнат, но постояльцы из других мест повсюду на Вальдосе были редкостью, поэтому в номерах обычно теряли девственность, если имели на это деньги. Если средств не доставало, уходили в луга. Это приключалось к концу каждого сезона Большой Дойки, совпадавшего с завершением школьной повинности для местных недорослей. Своеобразный природный кругооборот. Главным и тут оставалось не попасть на глаза соседям. Хотя ничего сильно предосудительного сельские парни в сексе не находили, но первостепенным считалось соблюдение принятых негласных правил. Пользоваться презервативами, не притащить в дом заразы, не курить и не пить спиртного до 21 года. А так, Вальдос оставался планетой свободы и демократии, ощущая себя местом получше других.