Как мы с Сашкой сторожили Урал
Как мы с Сашкой сторожили Урал
Рассказ «Как мы с Сашкой сторожили Урал». Этот случай произошел со мной в далеком детстве, и мне было шесть лет. Шли летние каникулы. Как обычно, каникулы, я проводил в деревне у бабушки и дедушки. Это было лучшее время моего детства. Наверняка я не понимал пользу свежего воздуха и простой деревенской натуральной еды. Но это непередаваемое чувство свободы, открытого пространства, возможность гулять где хочешь и с кем хочешь делали меня счастливым. Компания сверстников у нас была большая, почти одни мальчишки. Вперемешку деревенских и городских, приезжающих на каникулы, как я. Я не помню, чтобы между местными и городскими когда-то возникали конфликты. Мы были очень дружной командой. Деревня моя была небольшая, домов на сто всего. Располагалась она в глухой местности, окружена была небольшими полями, а за ними - дремучим лесом. Лес был богат ягодами и грибами. Через деревню протекала небольшая извилистая речка, в которой водились раки. В лесу, в трех километрах от деревни, была еще одна река, с широкими мелкими плесами и тихими глубокими омутами. Часто мы собирались компанией и уходили на лесную реку на весь день. Купались, загорали, рыбачили и разговаривали о том о сем, о мальчишеском. - Сапунов вчера на тракторе столб сшиб и в реку съехал, так напился, - рассказывал мой сосед Сашка. Его отец работал в колхозе на тракторе, поэтому Сашка был в курсе всех новостей из Гаража и знал всех трактористов. - Утонул? Трактор? - спрашивает Юрка, светловолосый мальчик из Кирова. - Ты что, дурак что ли, он же на Т-150 ездит! - отвечает Сашка. Тракторист Сапунов и вправду ездил на большом тракторе Т-150, как и отец Сашки. Поэтому Сашка считал, что мощнее этого трактора нет на свете, и застрять на нем, и даже утонуть в реке - невозможно. Всего Т-150 в колхозе было четыре штуки. И мы, мальчишки, знали по фамилиям всех трактористов, которые на этих тракторах ездили. В нашем детском понимании эти люди были настоящими титанами. - Сам дурак! - огрызается Юрка. Сашка кидается в него желудями, которых набрал целый карман по пути на реку. Юрка кидается шишкой, но мажет. Оба вскакивают, Сашка бежит к Юрке, а Юрка бежит к реке. Мы все встаем с песка, и бежим в реку купаться. Солнышко светит ярко-ярко. Потом после купания сидим на бережку, каждый около своей удочки. И слушаем Андрюху, который в нашей компании считается непревзойденным рыбаком. И действительно, ни разу он не приходил с реки без улова. Он рассказывает, как отличить язя от подъязка, сорожку от верхоплавки. И про коварство ершей. На том берегу возле берега что-то бултыхнулось и вода пошла кругами. - Щуренок плотву гоняет, - с видом знатока говорит Андрюха. И все с завистью смотрят на другой берег, где гуляет щуренок. Всем больше всего хочется поймать щуку. Но щуку поймать можно только на блесну, а спиннинг нам, несмышленышам, никто не дает. - Лешка чего не пошел сегодня? - спрашивает у Андрюхи Пашка. - Они с братом на дежурстве - отвечает Андрюха. Брат Андрюхи учился в школе с Лешкой в одном классе, и они были на два года старше всех нас. Местные школьники должны были летом две недели ходить на дежурство в школу. Там они делали немудреный ремонт школы - приколотить, покрасить чего, и работали на пришкольном огороде. Школа выращивала себе сама морковь, капусту, немного картофеля. Потом зимой собранные овощи шли на суп для школьников. Сам Андрюха учился еще в младших классах, а младших на дежурство не брали. - Жаль, - вздыхает Пашка, - на лодке бы покатались. - Это если бы дядя Саша ключи дал. - спорит Сашка, - В ту среду не дал вот. - Потому что они с Потапычем сами на рыбалку ездили. - рассудительно отвечает Андрюха. Лодок в деревне было две - у Лешкиного отца и у Сашкиного. Но Сашкин отец лодку не давал покататься, Сашка же мал еще. А Лешке отец разрешал брать лодку когда хочешь. Мы приходили на реку и катались на лодке. И каждый по очереди был капитаном. Капитан сидел на самом носу и высматривал в воде «рифы» - затонувшие деревья, отмели. И командовал: «право по курсу» или «лево по курсу». А еще: «стоп машина» или «полный вперед!» У кого-то хорошо получалось командовать, а других «команда» быстро прогоняла в матросы. Помню, мне больше всего нравилось грести. Грести на долбленке было целым искусством. Загребаешь воду, и лодку разворачивает. Чтобы не разворачивало, весло нужно было оставлять в воде и, хитрым образом проворачивая его, не дать лодке сбиться с курса. Неумехи, которые не могли удержать лодку ровно, получали обидные насмешки. Не вытерпев насмешек, Юрка бросил весло в воду и с криком: " Ну и плывите сами как хотите!" - сиганул за борт! - Человек за бортом! - кричит громко Сашка. И вся команда с криком и смехом вываливается за борт. Опять купаемся, загораем. Обиды уже забыты. А однажды у нас появилась своя лодка! Она приплыла к нам по течению, и ее прибило к берегу в небольшой заводке. Лодка была пустая, с короткой цепью и без весла. Это была старенькая плоскодонка, она немного подтекала, но держалась на воде. - Наверное, весной на половодье от Капустихи сорвалась, - рассудил Лешка. - Или даже выше, - добавил Колька. Лодка была длинная и широкая, на три скамейки, и мы все могли в нее уместиться. Мы сговорились тогда не говорить родителям про лодку. Не знаю, проговорился кто-нибудь или нет, но лодку у нас не отняли, и мы пользовались ей все лето. Лешка с Колькой сделали два весла и проконопатили ее. С нами на речку стали ходить даже две единственные девочки из деревни: они просили покатать их по реке, и мы с энтузиазмом это делали. Лодка была устойчивая, и теперь капитан мог стоять на носу и командовать матросам на веслах: «И раз! И раз! И раз!» И лодка ходко шла по плесу, и те, кто сидел у борта, опускали в воду ладошки, наслаждаясь прохладной водой и жарким летом. Иногда команда сговаривалась, мальчишки на веслах гребли в разные стороны, лодку резко кидало в сторону, и капитан летел в воду. Так на лодке появлялся новый капитан. Потом на берегу мы зажигали костер, пекли картошку и ракушки, выловленные в речке. Колька и Лешка рассказывали нам, как на дежурстве в школе их отрядили полоть картошку, а они убежали на школьный пруд и прятались там от учителей. А Андрей показывал всем нож, который выковал ему отец. Нож был большой, и больше походил на пиратский кинжал из кино. Нож был настоящий, железный и острый. Андрей рассказывал, как сам сделал для него ручку из дерева и ножны из плотного брезента. На самом деле нож этот был выкован для Кольки. Но Андрей так крепко выпрашивал его у старшего брата, что тому ничего не оставалось, как расстаться с поделкой. По воскресеньям бабушка пекла пироги. Еще с вечера она заправляла в большое эмалированное ведро закваску, муку, воду. Вставала рано-рано и растапливала большую печь. К этому времени из ведра уже выползало белое липкое тесто. Оно так и норовило сбежать. Бабушке то и дело приходилось ловить его и закидывать обратно в ведро. Когда печь была готова, бабушка споро раскладывала тесто на противни и начиняла будущие пироги начинкой. Вот пирог с рыбой, а вот пирог с луком и яйцом. А еще вкусные-вкусные ватрушки с малиной и черникой. Когда все было готово, она сажала пироги в печь. Нужно было подождать совсем немного, и пироги были готовы. Бабушка вытаскивала их из печи и обмазывала бока подсолнечным маслом. Затем нарезала и звала всех к столу. Пироги получались пышные, мягкие и горячие. Обжигаясь, я ел пироги и запивал их молоком. У бабушки была своя большая корова Найда. Это было огромное, но очень доброе животное. Каждое утро бабушка доила ее, и у нас было всегда свежее молоко. Молока было много, все мы выпить не могли. Из избытков бабушка делала творог. Она сливала молоко в большие трехлитровые банки и ставила их в печь. А к вечеру вытаскивала их, а в банках уже был творог. Тогда у нас бывали еще и ватрушки с творогом. Сколько себя помню, бабушка всегда работала на ферме дояркой. Это когда подрос, я узнал, что в молодости она работала на химзаводе и добывала в лесу живицу. И по сей день в лесу можно увидеть огромные сосны, стволы которых как будто расцарапаны огромным медведем. На самом деле, это следы от обдирочной машины, названия которой я не запомнил. Она обдирала могучие деревья, и по этим царапинам стекала смола - живица. Вот ее и собирали работники химзавода. Потом завод закрылся, и бабушка устроилась работать на ферму ухаживать за коровами. В основном работа сводилась к дойке коров. Кормили их обычно мужики, потому что это была тяжелая работа. Корм для коров, сено, или силос, завозили на ферму на телегах и сгружали кучками. Нужно было вилами эти кучки растаскивать по кормушкам. Но иногда мужики уходили в запой, тогда приходилось и бабушке браться за вилы и самой задавать буренкам корма. Через дорогу от нашего дома жила Сашкина бабушка, и почти все лето он жил у нее, хотя сам был деревенский, и дом его родителей был на соседней улице. Зато бабушка не заставляла его прибираться, работать по хозяйству и всячески баловала. Она тоже работала на ферме. Мы с Сашкой проводили много времени на ферме. Помогали кормить коров и телят. Но чаще просто лазили везде или сидели в мастерской. В мастерской работал Лешкин отец. Он работал, а мы сидели, смотрели и спорили, какие ключи лучше - накидные или торцовые. В колх