Проверив присутствие коммунистов по спискам, заместитель парторга приступил к политической работе. В том русле, как он это понимал. Вытащив из ящика стола Устав члена КПСС, он опустил его под стол и, подглядывая в него, начал опрос работяг на темы программы партии, обязанностей коммуниста и прочую фигню, которая в те времена была официальной религией страны.
Передовики производства, высококлассные специалисты, видевшие этот Устав в последний раз тогда, когда чёрт надоумил их вступить в члены, понимающие, что лишь их три процента от зарплаты ежемесячно и интересуют эту партию, бекали, мекали, смущались и переминались с ноги на ногу, когда экзаменующий им пенял.
- М-да... вот Вы, что называется, передовик производства, а Устава не знаете...
И так с каждым сидящим в этм небольшом зальчике. Я посчитал и увидел, что мне не удастся поэкзаменоваться и выкинул финт: встал и специально пересел подальше, демонстрируя, что хочу спрятаться подальше, надеясь на нехватку времени.
- А Вы куда? - заинтересовался заместитель парторга, - Спрятаться хотите? Не выйдет! Ну-ка, расскажите нам, как вы понимаете программу партии...
Я встал, откашлялся и начал
- В наше перестроечное время, каждый нормальный советский индивидуум, обладая в меру выраженными сугубо-парадоксальными эмоциями, должен ....
Зам запаниковал, листая под столом книжечкой Устава. Чтобы облегчить ему поиски, я иногда вставлял в нескончаемый словесный понос знакомые слова типа: "пленум ЦК КПСС", "согласно решений съезда", "коммунист обязан"....
Наш руководитель простёр ко мне руку, намереваясь заткнуть мой фонтан красноречия. Я поблагодарил его кивком и жестом, подвинул моего соседа, вышел к его столу и продолжил мой спич, стоя уже лицом к слушателям. Временами, я пальцем незаметно показывал им на нашего зама, делал гримасы, но изо рта нескончаемым потоком неслись умные слова, среди которых временами можно было услышать нормальные.
- ... и всё это налагает на каждого коммуниста дополнительные обязанности по безусловному выполнению требований Устава члена партии, - закончил я как раз перед тем, как раздался звонок, означающий конец политинформации.
Заместитель выдохнул, незаметно засунул в ящик Устав и, сделав уважительное лицо проговорил
- Вот чувствуется подготовленность товарища. Полный и обстоятельный ответ. Занятия окончены!
Мужики с харей "кирпичом" вышли в коридор и, лишь спускаясь по лестнице, члены партии дали выход своим эмоциям хохотом, подколками и тычками кулаков мне в спину и бока. Комментарии были настолько далеки от устава, партии, и, вообще, всякой политики, что я их не буду повторять.
Комплексный подход.
Пьянь, лентяи и прочие уроды душой восприняли новое постановление нашей родной партии.
- Раз сейчас мы работаем в комплексной бригаде, то и зарплата должна быть одинаковой! – орал полупьяный слесарь, - А то я должен с грязными руками крутить гайки, а токарь стоит и ждёт, когда к нему прийдут и закажут болтик! Сварщик, вообще, за пять минут заварит, а остальное время подметает вокруг своей кондейки!
Руководство автобазы поддерживали такие чаяния рабочего класса. И, даже, не обращало внимания на то, что слесарь «крутил гайки» зачастую подшофе. Приказ гласил, что теперь и сварщик, и токарь, и наладчик топливной аппаратуры по первому требованию шоферов, должны были идти и помогать демонтировать коробку передач или менять проколотые колёса. Мы подчинились.
Крутим с токарем гайки. Подбегает шофёр.
- Точила! Пошли, нужно выточить вот такую хитрую гайку.
Токарь посмотрел на свои замазанные руки и махнул в сторону слесаря, который размахивал руками, рассуждая о чём-то важном с другим шофёром.
- Пусть он тебе выточит. У нас сейчас комплексная бригада и все должны работать и получать одинаково.
Водитель был не в настроении выполнять директивы КПСС и побежал жаловаться начальнику автобазы. Так получилось, что когда тот пришёл разруливать конфликтную ситуацию, сложилась точно такая же ситуация со мной. Я желал, чтобы слесарь пошёл и заварил лопнувший кузов самосвала. Руководство разоралось так, что слышно, наверное, было на прилежащей улице.
В течении следующего месяца с предприятия уволились: сварщик, токарь, электрик, аккумуляторщик и один из наладчиков топливной аппаратуры. Это была самая несознательная часть советского общества, которое вознамерилось построить социализм с человеческим лицом.
Не царское дело.
Где-то в далёком Кремле Михаил Меченый боролся с нетрудовыми доходами, придумывал борьбу с пьянством, комплексные бригады, новое мышление и повышение зарплат партийным функционерам, а на местном уровне руководство тоже постепенно привыкали к новым формам воровства. Объявили учения по гражданской обороне и работяги, отработав положенные восемь часов по существующим расценкам, теперь должны были дорабатывать ещё четыре часа, но уже бесплатно. Народ возмущался, пил ещё больше, но терпел.
После нескольких недель «учений», рабочий люд стал игнорировать все страхи и в пять часов, помывшись в душе с отключенной горячей водой, начинал выдвигаться в район проходной. Но подойти близко не решались: перед воротами маячил сам директор с блокнотом в руках, записывая в неё фамилии рабочих, коих успевал заметить в толпе, прятавшейся за углами зданий. Эти записи грозили немалыми проблемами со стороны репрессивного профсоюзного аппарата предприятия. Очереди на квартиры, детские сады, машины, ковры, сервизы, мебельные стенки могли быть подвинуты в ту или другую сторону в зависимости от желания руководства.
Мужики прятались, матерились, но на амбразуру не бросались, не смотря на то, что их не встречал там пулемётный огонь. Я ухмыльнулся и пошёл в сторону ворот. Проходя мимо директора, который даже и не подумал записать мою фамилию в свой талмуд, я вежливо поздоровался и вполголоса произнёс.
- Не царское это дело: ворота жопой закрывать.
Директор сверкнул на меня глазами, но ни говорить, ни делать ничего не стал. Он, как и я, знал, что в отделе кадров уже пару недель лежит моё заявление об увольнении по собственному желанию.