Наконец, ракета была готова. Оставалось только покрасить ее и приделать жестяной низ для горючего. Выглядела она не очень красиво: везде на поверхности были пятна и потеки клея.
— Давай покрасим ее в черный цвет, — предложил Вовка, — а сбоку напишем «NASA».
— Что за «NASA» такая? — спросил я.
— Американское космическое агентство. Или нет. Лучше просто: USA.
— Почему USA? Ее же мы сделали, а не американцы. Давай напишем «Казахстан». Или «Школа N 200».
— Нет, давай лучше с одной стороны «Олжас», а с другой — «Владимир».
— О, это классно! Только покрасим не черным, а красным или зеленым.
— Ты что, — покрутил пальцем у виска Вовка, — какой зеленый? Ракета должна быть черной. Это солидный цвет. А то получится как китайская игрушка. Еще предложи ромашки нарисовать!
— Кстати, — осенило меня, — почему бы не использовать китайские бомбочки для нашей ракеты? Они же тоже вверх взлетают…
— Олжик, — сказал Вовка тоном учителя, объясняющего тупому ученику элементарное правило, — НИКОГДА не прикасайся к петардам китайского производства!
— А че? Они классно взрываются…
— А мне они чуть глаз не выбили, — он показал на свою бровь, — видишь шрам?
На следующий день мы покрасили ракету полосками — черными и зелеными. В жилом отсеке мы устроили помещение для космонавта-мышки. В обшивке был иллюминатор из кусочка прозрачного пластика, чтобы мышка могла обозревать окрестности и видеть, что происходит. (Это я придумал). Внутри кабины я также нарисовал на стенках всякие картинки, интересные для мышки: сыр, кукурузные палочки, большого Микки Мауса и несколько сцен из жизни мышей. Вовка сказал, что я ерундой занимаюсь, все равно она не будет смотреть на эти каракули. Не до этого ей будет. Я сказал, что космонавту будет не так страшно, если на стенах своей каюты он сможет видеть привычные для него вещи. Надо же ему чем-то развлекаться во время длительного полета вокруг Земли.
— Вокруг Земли она летать не будет, — отрезал Вовка. — Она долетит до верхних пределов атмосферы, а потом упадет обратно и сгорит в плотных слоях.
— Как сгорит? — встревожился я. — Как сгорит? А как же тогда мышка? Она тоже сгорит, что ли?
— К сожалению, да, — констатировал Вовка, приклеивая стабилизатор к корпусу, и высунув кончик языка, — наши возможности не безграничны. Мы не можем построить орбитальную станцию. Пока еще.
Он взял в руки ракету и стал, прищурив глаз, проверять свою работу.
— Это будет путешествие в один конец. «Уан-уей тикет». Мышкой придется пожертвовать. Наука здесь бессильна.
— Нет, так не пойдет, — сказал я твердым голосом, — я мышку убивать не хочу.
— Да ты что, Олжик? Во всем мире ученые ежедневно валят кучу мышей и крыс для опытов. А потом изобретают что-нибудь суперполезное. Новый квантовый компьютер, например.
— Ну и пусть, — сказал я, — а мы не станем валить.
— Хочешь, мы потом ей памятник поставим? Из гипса. У меня и гипс есть, — предложил Вовка, набивая рот печеньем, которое принесла нам его мама, тетя Лена.
— Нет, — не сдавался я. Мне было очень жаль бедную мышку. Не знаю почему. Просто я люблю животных. Как-то я с одним придурком побакланил из-за того, что он кошку сильно мучил.
— Запускай тогда ракету без меня. Или без мышки.
— Ладно, — нахмурился Вовка, — что-нибудь придумаю.
Минуту он сидел, задумавшись, смотря на ракету и пиная ногой кровать.
— Эврика! — вдруг закричал Вовка так, что я даже вздрогнул. — Мы сделаем для мышки парашют! Да, да. Когда ракета сгорит и развалится, мышка плавно спланирует на землю и спасется! Пойдет?
— Точно, — обрадовался я, — это ты круто придумал! Ну и башка у тебя! Только парашют может тоже сгореть…
— Нет, — сказал он уже роясь в ящиках в поисках подходящего куска ткани для парашюта, — мы приделаем его к жилому отсеку, а сам отсек обклеим фольгой.
— Классно! Ура-а!
Я начал мастерить парашют для космонавта, а Вовка стал делать жестяной низ, где будет находиться горючее. Парашют получился красивый: в цветочек. Вовка прикрепил его к отсеку сверху, сложил и закрыл верхушкой ракеты. Наконец, все было готово. Мы были горды своей работой, и нам не терпелось запустить ракету.
— Давай покажем ее кому-нибудь, — предложил я.
— Кому?
— Ну, пацанам.
— Нет, не надо. Не сейчас. Мы позовем их, когда будет запуск.
Теперь надо было достать эти химические соединения, чтобы из них сделать топливо. Поход за ними в школьную химическую лабораторию был назначен на два часа ночи того же дня. Мы сели разрабатывать план похищения сокровищ. Через полчаса мы придумали следующее:
«1. Вовка сообщает маме, что идет ночевать у Олжика. Олжик говорит своим родителям, что ночует у Вовки.
2. До двух часов ночи играем в компьютерном клубе.
3. Ровно в два подходим к окнам лаборатории, залезаем на второй этаж по решеткам первого и пробираемся внутрь.
4. Берем нужное и смываемся».
Как видите, все было очень просто. На бумаге.
В десять часов вечера мы встретились у компьютерного клуба. Я вообще не умею говорить о природе и все такое, типа там долины, равнины и дымка над рекой. Но тогда была такая клевая погода, что я даже запел по дороге песенку Земфиры, которая называлась «До свиданья». Помню, еще пахло этой… как ее… сиренью. Ничего запах. Мне нравится. И еще мне нравится бродить по ночному городу. Так классно! Попробуйте сами как-нибудь. Везде огни горят, машины блестят, летние площадки работают. Как там у Цоя: «…Видели ночь, гуляли всю ночь до утра…»
Мы просидели в клубе до двух часов ночи, затем направились к школе. Обошли ее кругом и обнаружили, что свет нигде не горит, ни в одном окне. Значит, в школе никого нет. Да и кто может быть здесь поздно ночью?
— Пошли теперь подойдем к окнам химии, — сказал Вовка шепотом.
— Пошли, — сказал я и почему-то испугался.
Мы подкрались к окнам и стали их рассматривать. На окнах первого этажа были решетки, так что залезть на второй этаж, казалось, будет не очень трудно.
— Давай ты первый, — прошептал Вовка, глядя наверх.
— Почему я? Давай ты лезь. Потом я.
— Ладно, — сказал он и стал карабкаться по решетке, — страхуй меня.
Вовка долез до второго этажа и остановился.
— Чего ты там застрял? — крикнул я.
— Да тихо ты, не ори, — ответил Вовка, повиснув там как макака в зоопарке, — тут не за что уцепиться дальше! Залезай сюда и подтолкни меня.
Я начал забираться вслед за ним. Он тут начал смеяться надо мной.
— Ой, не могу, — затрясся Вовка от смеха как больная шимпанзе на дереве, — Олжик, ты представитель вида древесных бегемотов. Ха-ха-ха! Ой, сейчас упаду!
— Заткнись, урод, — обиделся я, — а то скину к черту, чтобы ты головой треснулся об землю. Давай лезь дальше!
Он встал на мои плечи ногами и дотянулся рукой до карниза верхнего окна. Хорошо, что я такой здоровый. Другой бы не выдержал такой супернагрузки.
— Открыто, — сказал Вовка и толкнул окно. Потом он забрался внутрь и дал мне руки, чтобы втащить меня.