На следующий день в школе я рассказала Томасу о Снежке.
— Я хочу на него посмотреть, — заявил он.
— Нельзя, — перепугалась я. — Мы его завернули в сто пакетов.
— Ну так мы развернем.
— Я даже не знаю, — сомневалась я.
— Я сам, не бойся. Тебе не придется снова его трогать.
Я промолчала. Больше всего меня беспокоило, что Вуозо могли увидеть нас с Томасом, разыскивая Снежка, и донести на меня папе.
— Ну, давай, — настаивал Томас, потом понизил голос и добавил: — Я займусь с тобой любовью.
— Правда?
Он кивнул.
— Я знаю, тебе этого не хватает, — важно заявил он.
Когда Томас говорил со мной так, вел себя так, словно я безумно обожаю заниматься сексом, я была счастлива. Папа злится, когда люди делают всякие предположения на его счет, а мне это нравится. Мне тогда кажется, что они хотят узнать меня поближе. И какая разница, правы они или ошибаются. Они ведь пытаются меня узнать, интересуются мной.
— У меня нет презервативов, — сообщила я.
— И что? — спросил Томас. — Я вытащу перед тем как кончить.
— А это сработает? — не поверила я.
— Ага.
— Ну ладно.
— Договорились, — сказал он и под столом коснулся моей ноги своей.
Когда позже днем мы с Томасом сошли с автобуса, Зак ходил по улице, выкрикивая имя Снежка.
— Эй, Зак! — позвал его Томас, словно они были старыми друзьями.
Зак его проигнорировал.
— Я слышал, у тебя кошка сбежала, — продолжил Томас.
— Отвали! — пробормотал Зак.
— Что-что? — переспросил Томас.
Зак не стал повторять. Вместо этого он закричал: “Снежок!” — чуть громче, чем до этого.
— Снежок! — заорал в ответ Томас.
— Не надо! — завопил Зак. — Он испугается! Он никогда не вернется, если поймет, что вы тут.
— А что, если он вообще никогда не вернется? — поинтересовался Томас.
— Пошли, — потянула я его, — пошли.
— Что, если он уже умер? — не унимался он.
— Пошел ты, — огрызнулся Зак. — Откуда тебе знать? — И он двинулся в другую сторону от нас.
Дома Томас сразу пошел к холодильнику.
— Это он? — спросил он, показывая на странной формы сверток в белом пластиковом пакете.
Я кивнула.
Он вытащил пакет из холодильника и положил на столешницу. Звук раздался такой же, как от куска льда. Да, впрочем, он уже и был обычным куском льда.
— Поверить не могу, что он заставил тебя его упаковывать, — сказал Томас, развязывая один из множества узелков, которые я вчера сделала из ручек пакета.
— Это мое наказание, — объяснила я. — Я же его убила.
— Брехня, — отозвался Томас. — Ты даже водить не умеешь.
Тогда я подошла к нему поближе и приклонила голову на плечо.
— Да, ну и пакетов тут, — бормотал он каждый раз, снимая пакет и обнаруживая под ним еще один.
— Папа хотел, чтобы все было гигиенично.
— Три это гигиенично. А пять — это уже дурдом.
Наконец он добрался до пищевой пленки. Так уже можно было рассмотреть Снежка довольно хорошо.
— Ох, боже, — вздохнул Томас. — Это так грустно.
— Хороший был котенок, — добавила я.
Он кивнул.
— У него глаза открыты?
— Угу, — подтвердила я.
— А чего ты их не закрыла?
Я пожала плечами.
— Нужно их закрыть, — решил Томас.
— Нельзя, он же заморожен.
— Да ничего, — ответил он. — Мы его немножко разморозим, и тогда все получится.
— Времени нет, — предостерегла я.
— Конечно, есть! — Он обнял меня и нежно поцеловал пару раз в щеку. — Мы пока пойдем к тебе в комнату, а когда вернемся, он уже станет помягче.
— А он вонять не начнет?
— Не начнет, не бойся, — отмахнулся Томас.
— Ты уверен? — спросила я.
— Да, — прошептал он, наклонившись к моему уху.
Мы прошли ко мне в комнату, и Томас велел мне раздеться. Он стоял и смотрел на меня.
— А ты не будешь раздеваться? — поинтересовалась я.
Он помотал головой.
— Я хочу, чтобы ты была голая, а я нет. Я только джинсы расстегну, и все.
— Почему? — не поняла я.
— Потому что это сексуально, — объяснил он. — Это показывает, насколько сильно ты меня хочешь.
Мне показалось, что определенный смысл в этом есть, так что я согласилась. Когда я сняла всю одежду, он попросил встать меня на кровать на четвереньки.
— Зачем это? — снова не поняла я.
— Мне так хочется.
— Но я же не буду тебя видеть.
— Ты меня почувствуешь, — пообещал он.