«Не понял! Ведь я лежал в отдельном боксе на двоих в Коммунарке под аппаратом ИВЛ и вдруг оказался здесь.»
Он пошевелил ногами и руками: всё работало, только правая нога в районе бедра сильно болела. Владимир Петрович откинул простыни: бедро правой ноги было забинтовано и на повязке расплывалось пятно уже засохшей крови. Бинты также были серые, неприглядного вида. Рана давно не перевязывалась.
«Дышится мне свободно, кашля нет. Температуры – тоже. Аппарат ИВЛ и капельницы у кровати не стоят. Что же случилось с ногой? И что за место, где я оказался?»
Владимир Петрович провёл рукой по голове и вздрогнул: на ней были волосы! И огромная шишка на темечке, отдающаяся сильной болью при касании. Только сейчас обратил внимание на свои руки: это были не его руки. Совершенно без выступающих перекрученных вен, покрытые густыми чёрными волосами и со шрамом на правом предплечье, которого у него ранее не было. Пальцы длинные с хорошо ухоженными ногтями.
Лицо тут же покрылось испариной: он всё вспомнил!
– Любезный, – обратился поручик к больному, только что завершившему бритье, – не одолжишь мне на минутку зеркало.
«Не так уж и плохо! Бледноват, щёки ввалились, мешки под глазами, волосы давно не мыты … Но лицо симпатичное, глаза голубые, нос тонкий и прямой, уши не оттопыренные, волосы чёрные, зубы все на месте, белые. Даже щёточка усов над верхней губой. Что ж, будем жить!»
«В августе 1916 года через Архангельск на кораблях конвоя поручик Северцев Владимир Павлович в составе третьей особой пехотной бригады Российской армии, которой командовал генерал-майор В.В. Марушевский, оказался во Франции. Особенно сильно часть, в которой служил поручик, была потрёпана в боях весной 1917 года в так называемом «наступлении Нивеля». Она понесла большие потери и была отведена на отдых и переформирование в военный лагерь Ла-Куртин в районе Лиможа. Однако революционные настроения из России уже охватили русские войска во Франции, и они требовали возвращения на родину и прекращения войны. Вместо этого местные власти приказали им вернуться на германский фронт. Произошёл бунт, который был жестоко подавлен. Русским солдатам и офицерам было предложено либо войти в состав французских частей и вернуться на фронт, либо трудиться на французских предприятиях. Ещё можно было отправиться на каторгу во французские колонии в Северной Африке. О возвращении в Россию пока речи не было.
Выбор был невелик. Поручик Северцев был сыт войной «по горло». Даже получив «Военный крест республики Франции» и медаль «За ранение» на фронт не рвался. Да и в России ничто хорошее его не ожидало. В 1914 году он окончил университет в Санкт-Петербурге, стал дипломированным экономистом-финансистом, но вместо деятельности на гражданском поприще оказался на офицерских краткосрочных курсах, с которых был выпущен подпоручиком. Хоть и числился дворянином, но ни поместий, ни фабрик и заводов в собственности не имел. Возвращаться в революционную Россию ему категорически не хотелось. Тем более участвовать в Гражданской войне, о которой был отлично осведомлён. Поэтому поручик примкнул к тем военнослужащим, которые хотели бы трудиться на французских предприятиях. Даже сумел получить направление на завод, выпускающий патроны и расположенный в пригороде Нанта.
Но добраться туда не успел: французские власти быстро переиграли свои же решения и отправили эту категорию военнослужащих в Алжир на работу в каменоломнях, так как боялись, что русские солдаты взбунтуются и поведут за собой французских военнослужащих, выступая за скорейшее окончание войны с германцами.
Конечно, отправлять на работу в каменоломни русского офицера, награждённого орденом и медалью за военные заслуги, невместно – это хорошо понимали французские власти, поэтому его поставили во главе двухсот солдат, теперь ставших гражданскими и отправляемых в Алжир, поручив ему руководство этим отрядом. Поручик долго отказывался от такой чести, но в итоге всё же согласился: предложенные бонусы были весьма весомы. Ему положили приличный оклад и намекнули, что никто не будет особенно расстраиваться, если русские солдаты сбегут из Алжира и вернутся в Россию самостоятельно. И как вишенка на торте также ему было обещано французское гражданство после завершения миссии в Алжире.
Пока все эти дела решались, подошёл к концу 1918 год. Отряд Северцева прибыл в Марсель, где погрузился на старенький сухогруз и отбыл в Алжир. Перед самым прибытием в порт Оран отряд взбунтовался. Главную роль в этом сыграла эпидемия «испанки», болезни, которой заболела часть матросов и пассажиров сухогруза. Корабельный врач сам заболел гриппом, поэтому больные оказались предоставлены сами себе: их никто не лечил. Русские были убеждены, что все рано или поздно также заболеют, а сколько их останется в живых – одному Богу известно. Несколько солдат-французов, охранявших бывших русских солдат, и большинство матросов, оказавших сопротивление, было убито, остальные – заперты в трюме. Северцев, также заболевший «испанкой», во время бунта был ранен в бедро и получил сильный удар по голове, от которого временно потерял сознание.