Я еле дошел до дома. Собственно, шел старый мерин, на которого мне с третьей попытки удалось влезть. Кое-как, вцепившись в гриву, удержался в седле, пока прихрамывающий конь петлял по улицам городка. Ужасно хотелось есть и пить, перед глазами плыл туман. Когда мерин остановился у штакетника, я мешком свалился на землю и отключился.
А пришел в себя, почувствовав прикосновение к губам глиняной кружки.
— Пейте, Згаш…
По губам потек горячий грог. Я сделал глоток, и щедро сдобренное пряностями варево опалило пищевод. Ой-ёй! Да там столько чеснока, что все вампиры должны передохнуть от одного приставного взгляда на эту жидкость!
— Вот так, вот так. — Меня силой заставили сделать еще несколько глотков. — Хорошо… Вы что-нибудь помните?
— Где я? — Сквозь мокрые ресницы удалось оглядеться и обнаружить, что лежу в своей комнате.
— Еще спросите: «Кто я?» — фыркнул мэтр Куббик, отставил полупустой кубок и начал водить надо мной руками. — От вас мертвечиной несет так, словно вы несколько дней прожили в городском морге. Где вас бесы носили?
— Э-э… там… заказ был…
— Вот как? — Глаза моего начальника холодно прищурились.
— Да. Вдова… у нее сын… упал, головой ударился и… умер. Она просила, чтобы я что-нибудь сделал… На улице Рыбачьей… последний дом с краю…
— И вы, разумеется, тут же кинулись спасать невинное дитя? Вырывать младенца из цепких холодных лап Смерти, не так ли? — С каждым словом в его голосе все больше звучал сарказм. — Ах, как это благородно! Очертя голову, не побеспокоившись о средствах защиты… Вы хоть знаете, что натворили?
— Ну я вроде все сделал правильно… Или нет? Мальчик умер? — в душе стало тяжело и холодно.
— Нет, мальчик жив! — скрипнул зубами мэгр Куббик. — К сожалению!
— Но почему вы так говорите? — Мне удалось сесть прямее, хотя все внутри резко запротестовало против активных действий.
— А потому, что есть некоторые люди, которым лучше было бы не родиться совсем! — Он шевельнул рукой, и я заметил, что запястье некроманта пересекает свежий порез. Он что, тоже сегодня открывал себе вену? Но для чего? — Догадываюсь я, к кому вы ездили, Згаш! Хоть бы проверили для начала!
— Что проверил?
— Гороскоп, дурья голова! Вот навязался помощничек на мою голову! От вас не помощь, а вред один… Вы хоть соображаете, что натворили?
— А что?
— А то, что вы подарили жизнь будущему убийце! Этому мальчишке на роду написано вырасти и стать одним из самых жутких и кровавых разбойников в стране! Она вам что, ничего не сказала?
— Кто «она»?
— Смерть конечно же! Думаете, она так уж слепа и наивна, что забирает самых лучших? Мол, только хорошие умирают молодыми? Она прекрасно знает, в какой дом зайти, а какой стороной обойти! На этом мальчишке столько прерванных жизней висит, что она постоянно возле него крутится! Даже я почувствовал… Он бы и вас утянул!
— Но это же всего-навсего ребенок! Мало ли, кому что на роду написано! И потом — его мать так переживала… Я не мог поступить иначе! У нее больше никого нет, кроме этого мальчика!
— Хотите сказать, что пожалели одинокую женщину? — Мэтр как-то странно посмотрел на мое лицо.
— Да.
В комнате повисло недолгое, но очень тягостное молчание. Некромант смотрел мимо меня, уставившись в стену. Держу пари, он о чем-то глубоко задумался, что-то прикидывал и рассчитывал. Но нарушить тишину и поинтересоваться не поворачивался язык. Вот сейчас мэтр встанет, хлопнет себя ладонями по коленям и скажет: «Вы мне не подходите!» И что дальше?
— Так. — Я даже вздрогнул от резкого звука. Хлопнув себя ладонями по коленям, мэтр Куббик поднялся. — Отдыхайте пока, молодой человек. О вашем поведении мы поговорим завтра!
Я остался один. К горлу подкатила тошнота — так мне стало страшно за свое будущее. Самое правильное для мэтра — выгнать нерадивого помощника за порог. Но, с другой стороны, он не видел отчаяния в глазах матери, потерявшей единственного ребенка. Разве можно было устоять перед ее горем? Да, возможно, этот мальчик, когда вырастет и станет взрослым мужчиной (а я ведь видел его «взрослый» облик!), прольет реки крови, но пока он — все, что есть у этой несчастной женщины.
Внезапно в комнате стало как будто темнее. И до этого в ней царил полумрак, небольшая свечка в изголовье только подчеркивала, что за окном уже почти ночь, но сейчас словно и ее свет померк, а мрак стал осязаем. Повеяло холодом и… да-да, пряным ароматом цветущего вереска.