Сообщая читателям «Огонька» о том, как снимали Хрущева, Егорычев отступает от истины. Когда же он говорит о том, что поначалу у него с Брежневым сложились «достаточно хорошие отношения», — вот тут он объективен. Что касается речи Егорычева на XXIII съезде КПСС, то она, пожалуй, была одной из самых (если не самой) апологетических по отношению к Брежневу.
Конечно же, нельзя события тех дней сводить только к заговорщическим методам подготовки октябрьского Пленума. Речь должна идти и об объективной, назревшей тогда необходимости перемен. Хотя, повторюсь, от вопроса о том, как готовился и как был проведен Пленум, при всем желании никуда не уйдешь.
Зададимся теперь таким вопросом. Почему за столь длительное время подготовки к «перевороту» не было составлено обстоятельное, по существу вопроса сообщение, содержащее не только критику ошибок Хрущева, но и комплекс мер по исправлению этих ошибок, более или менее конкретной программы действий?
Тут я должен засвидетельствовать: сообщение, с которым выступил на пленуме М. А. Суслов (а оно называлось так: «О ненормальном положении, сложившемся в Президиуме ЦК в связи с неправильными действиями Хрущева»), не содержало глубокого анализа положения дел в партии и обществе, а уж тем более конкретной программы действий. Слишком много говорилось о «некоторых» лицах, близко стоявших к лидеру партии и якобы плохо влиявших на него. Особенно досталось зятю Хрущева А. И. Аджубею за его зарубежные поездки. По ходу сообщения зал разражался криками «позор!», и кричали это те, кто считал себя обиженным Хрущевым.
Выступая, Суслов специально подчеркнул два момента. Во-первых, то, что ему поручено изложить единодушное мнение членов и кандидатов в члены Президиума, а также секретарей ЦК КПСС. Правда, поначалу были некоторые разночтения. А. И. Микоян, например, предлагал сохранить за Хрущевым пост Председателя Совмина, но, встретив решительные возражения большинства членов Президиума, тут же снял свое предложение. Второй момент — это заявление о том, что Хрущев, признав правильность критики в свой адрес, просил Президиум разрешения не выступать на пленуме. Здесь потребуется уточнение. Дело в том, что, по признанию самого Суслова, в ходе заседания Президиума Хрущев подавал якобы неправильные реплики, фактически отрицал критику в свой адрес, однако напор со стороны многих членов Президиума был настолько силен, что Хрущев вынужден был перейти к обороне, а потом прекратил сопротивление.
В конце своего сообщения Суслов заявил: Хрущев признал, что состояние здоровья не позволяет ему выполнять возложенные на него обязанности, и потому просит освободить его от занимаемых им постов. Докладчик тут же зачитал письменное заявление Н. С. Хрущева на имя Пленума ЦК (вместо устной речи, которую тому фактически запретили произнести). Прения «предпочли» не открывать.
Все это свидетельствует о том, что организаторы заговора до конца не верили в успех задуманного. Например, Мжаванадзе, вернувшись из Москвы в Тбилиси, на встрече с членами бюро ЦК Компартии Грузии рассказывал о своих дорожных переживаниях, когда, купив на одной из крупных станций газеты, не увидел в них сообщения о Пленуме. Это ему показалось плохим предзнаменованием, он даже решил, что произошло что-то непредвиденное. Когда же, по его словам, услышал он по радио приподнятый голос диктора: «Передаем информационное сообщение о Пленуме Центрального Комитета КПСС», — тогда только пришел в себя. На радостях, по его словам, даже рюмочку пропустил…
Вернемся, однако, к самому Пленуму. Решение, которое он принял, отвечало духу доклада. Подвергая критике ошибки и недостатки Н. С. Хрущева, ничего не было сказано о том, как и что делать дальше, и лишь позже, уже на мартовском и сентябрьском (1965 года) Пленумах, а затем и на XXIII съезде партии, намечены были меры, направленные на развитие экономики и социальной сферы, укрепление обороноспособности страны.
Октябрьский Пленум, несомненно, занял свое место в истории. Необходимость перемен действительно назрела, она носила объективный характер, многое осложнялось проявлениями хрущевского субъективизма и волюнтаризма. Отметим в данном контексте, что за несколько месяцев до октябрьского Пленума был еще один Пленум — июльский, о котором в печати, как это ни странно, даже не сообщалось. Выл рассмотрен вопрос об освобождении JI. И. Брежнева от обязанностей Председателя Президиума Верховного Совета СССР (на этот пост Пленум рекомендовал А. И. Микояна), после чего неожиданно для членов Президиума ЦК с большой речью выступил Н. С. Хрущев, который дал понять, что намеченный на ноябрь Пленум ЦК будет решать вопросы, связанные с очередной реорганизацией сельского хозяйства и реформой в Области науки.