А.К. Гастев
Как надо работать. Практическое введение в науку организации труда. Маркс и Форд
1927 г.
Два имени: Маркс и Форд сейчас стоят, как две противоречащие друг другу исторические фигуры.
Один – гениальный провозвестник борьбы и победы пролетариата. Другой – талантливый защитник и утвердитель современного капиталистического строя. Их отношение к рабочему классу, конечно, диаметрально противоположно. Но не менее любопытно отметить другое, что их объединяет, что совершенно неожиданно сближает эти две гигантские фигуры – это их взгляд на производство, их аналитический подход к этому производству.
Одна из интересных мыслей Форда заключается в том, что современную революцию в производстве совершает, собственно говоря, не техник-специалист данного производства, а техник-конструктор и организатор. Форд даже с особым форсом в своей книжке «Сегодня и Завтра» подчеркивает, что он при разрешении трудных случаев обращался не к специалисту.
«Нам казалось, что мы должны найти способ изготовлять листовое стекло в виде широкой ленты без всякого применения ручного труда. Были опрошены лучшие "стекловары-спецы" всего мира. Они объявили нам, что такие пробы ранее делались, но не привели ни к чему. Тогда мы предложили решить эту задачу людям, которые никогда не бывали на стекольном заводе. Они начали производить опыты в Хайленд-Перке. Им пришлось иметь дело со всеми трудностями, которые им предсказывались, и со многими другими, а в конце концов они все-таки добились благоприятного результата».
И вот эта мысль о том, что современное производство в его развитии, в его побеждающих тенденциях может быть часто понятнее не технику-специалисту, а аналитику, и сближает Маркса с Фордом.
На самом деле, вы посмотрите – Маркс не специалист-техник (по образованию он – доктор философии). Но именно то, что он был философом и аналитиком, сделало возможным гениальнейшее предсказание Маркса по отношению к производству и, как мы покажем ниже, вполне совпадающее с Фордом.
Маркс давно вскрыл не только тщетность надежд на специалистов как на реформаторов, но он не останавливался и перед тем, чтобы зло осмеять профессиональный гонор ремесленников, кичащихся «производственным стажем».
Он непередаваемо ярко показал, что производственные революции происходили не в результате внутреннего развития ремесла и специальности, а именно потому, что чуждая психологии данного ремесла мысль врывалась в его заповедное царство.
Вот его несравненные строки:
«Ne sutor ultra crepidam! (Сапожник, знай свои колодки!)
Эта вершина ремесленной мудрости превратилась в ужасную глупость с того момента, когда часовщик Уатт изобрел паровую машину, цирюльник Аркрайт – прядильную машину, ювелирный рабочий Фултон – пароход».
(К. Маркс. Капитал. т. I. M., ГИЗ, 1920, стр. 489–490.)
К этой классической цитате так и хочется присоединить еще один пример: мельничный рабочий Гауп, занимавшийся ремонтом ткацких станков для своей округи, изобрел швейную машину (названную впоследствии машиной Зингера).
Исторические корни этой ремесленно-спецевской реакционности Маркс вскрыл таким сжатым куском слов:
«Характерно, что до XVIII века отдельные ремесла назывались mysteries (mysteres), тайнами, в глубину которых мог проникнуть только эмпирически и профессионально посвященный.
В знаменитом "Livre des metiers" Этьена Буало предписывает, между прочим, чтобы подмастерье при приеме его в мастера давал присягу "братски любить своих братьев, оказывать им поддержку – каждый в своем ремесле – добровольно не выдавать тайн ремесла"».
(К. Маркс. Капитал. т. I. M., ГИЗ, 1920, стр. 487.) Продолжим нашу параллель Маркс – Форд.
Для того чтобы показать образец прекрасной организации мануфактурного производства, Маркс в «Капитале» свое внимание обратил на производство часов.
«Но прекрасный пример дают нам часы, которые уже Вильям Петти берет для иллюстрации мануфактурного разделения труда. Из индивидуального продукта нюрнбергского ремесленника часы превратились в общественный продукт целой массы частичных рабочих».
Форд, прежде чем заниматься автомобилями, буквально помешался на производстве часов, которое его подкупало организационной стройностью и стандартностью. И лишь случайность судьбы в том, что Форд не занялся часами, а занялся автомобилями.
«Когда я был еще молодым человеком, мои первые планы массового производства сосредоточивались вокруг часов. При правильных условиях производства можно было бы выпустить на рынок первоклассные часы, которые в розничной продаже стоили бы 50 центов (около 1 рубля)».
Из всех машин, которые занимали Форда своей методологией работы, наиболее любопытными являются машины по производству бумаги.