Широко раскрытыми глазами Лисса смотрела ему в лицо и видела, что он возбужден и исполнен желания не меньше, чем она. Единственное, чего она хотела, чтобы он не останавливался.
— Не останавливайся, Роум, пожалуйста, — горячо попросила она. — Не останавливайся.
— Не собираюсь, Тыковка. Не смог бы, даже если бы попытался.
Снова его глаза скользнули по ней, нагой и пылающей желанием. Сейчас она не только не стыдилась его взгляда, а, наоборот, упивалась восхищением, сквозившим в нем.
Его руки властно развели в стороны ее бедра. Лисса должна была бы умереть от стыда, но почему-то даже не почувствовала его.
Она хотела полностью отдасться во власть Роума и не стеснялась этого. Он мог делать с ней все, что угодно, лишь бы это доставило им обоим удовольствие. Никаких табу, никакой скованности и ложной стыдливости!
Лисса закрыла глаза и погрузилась в мир собственных волшебных ощущений, предоставив Роуму полную свободу действий…
Когда она открыла глаза, постепенно возвращаясь к действительности, то увидела, что он наблюдает за ней. Никогда еще ей не доводилось замечать на лице Роума Новака такого выражения. В его глазах одновременно читались нежность и желание, удивление и страсть.
Его рука пропутешествовала по ее телу, остановившись на груди, ощутив мягкую упругость кожи живота, ласково задержалась между бедер. И ее тело тут же воспламенилось от его ласки.
— Ты — чудо! Это что-то невероятное! Никогда не видел, чтобы женщина так трепетала в моих руках. Чтобы женщина настолько соответствовала моим мечтам… Это просто… — Он умолк, не находя нужных слов.
Неспособная думать, пока его руки касались ее, Лисса обеими руками взяла его кисть и отвела от своего тела. Сделав еще большее усилие над собой, она села на кровати и обняла его за шею.
— Тебе не кажется, что на одном из нас слишком много одежды? — лукаво спросила она.
Он поднял бровь.
— Должно быть, ты права, — прошептал он. — И, кажется, я знаю, на ком.
— Знаешь? — Ее руки погладили волосы на его затылке, потрогали мочки ушей.
— Конечно — Его ладони обхватили ее талию и медленно двинулись вверх. По ее телу в ответ на эту ласку пробежала дрожь, спина выгнулась.
— Так на ком же из нас? Неужели на мне? — спросила Лисса, голос ее прерывался в такт движениям его больших пальцев к ее соскам, напрягшимся от его прикосновений.
Роум снова припал губами к ее груди, и волны жаркой неги снова и снова захлестывали ее.
— Ах, Тыковка, на тебе еще надеты… эти… — Его рот, закончив обследование груди, двинулся к ее уху, язык нежно прошелся по ушной раковине и наткнулся на маленькие жемчужные серьги.
— Как это… нехорошо с моей стороны, — задыхаясь, выговорила она, подставляя теперь уже шею его ласке. — И что же мне… теперь делать?
— Об этом я позабочусь, — пообещал Роум.
Осторожно вынув серьги сначала из одного уха, затем из другого, он аккуратно положил их на столик. Затем снова опустился на кровать и удовлетворенно обозрел дело своих рук.
— Ну вот. Теперь твое облачение приличествует случаю.
— Неужели? — Она, как кошка, потягивалась на простынях, выгибала спину и не боялась выглядеть в его глазах бесстыдницей.
— Определенно, — чувственные нотки в его голосе еще больше усилились, глаза стали бездонными. — Думаю, мне следует оставить тебя именно в таком виде. На долгое время.
— Гм-м… Звучит заманчиво. И что же я буду делать в таком виде весь день?
— Ну, думаю, я сумею найти тебе занятие. — Он пристально уставился на ее припухшие губы. — Стоящее занятие, — добавил Роум многообещающе.
Поднявшись, Роум быстро стащил с себя одежду. Когда на нем не осталось ничего, так же как и на ней, он лег рядом, опершись на локоть, и предоставил ей возможность насмотреться на себя вдоволь.
Вся трепеща, Лисса дотронулась до его груди, ощутив под гладкой кожей сталь мускулов, и, повинуясь внезапному порыву, склонила голову и лизнула его сосок. Дрожь, пробежавшая по его телу, даже в большей степени, чем горящий страстью взгляд, дала ей понять, насколько она желанна.
Лисса ласкала своего любимого, желая доставить ему высшее наслаждение, находила его самые чувствительные зоны, и от этих страстных и нежных прикосновений ее собственное возбуждение становилось все сильнее и сильнее.
Роум взял ее руки в свои и поднес их к губам.
— Нет, Тыковка, позволь мне взять инициативу на себя.
Слабым голосом она запротестовала:
— Но я тоже хочу доставить тебе удовольствие… Я хочу, чтобы ты был счастлив…
Роум не отрывал от нее взгляда, губы его впитывали вкус и аромат ее кожи.
— Я счастлив, любимая. Ты делаешь меня счастливым. В следующий раз будет твоя очередь, а сегодня позволь командовать мне, — тихо сказал он.
Позже, когда они обессиленные, словно бы опаленные собственной страстью, лежали, тесно прижавшись друг к другу, Лисса почувствовала, что на глазах ее закипают слезы. То, что она испытала этой ночью, было самым прекрасным переживанием в ее жизни.
Миг наивысшего наслаждения и вся последующая волшебная ночь, когда они без устали услаждали друг друга, дали ей урок, которого, как она знала, ей никогда не забыть. Когда-нибудь, неизвестно каким образом, но они обязательно будут вместе. Такая любовь, как у них, была даром небес, который нельзя отвергнуть. Они с Роумом должны быть вместе навсегда.
Осталось лишь убедить его в этом.
8
Роум лежал рядом со спящей Лиссой и пытался обдумать ситуацию. В любовной лихорадке они провели всю ночь, пока, наконец, примерно час назад, она не заснула в полном изнеможении. Они никак не могли насытиться друг другом, утоляя страсть, накопленную за все эти годы.
Вечером это все казалось весьма безобидным: просто двое взрослых, свободных от всяких обязательств людей, мужчина и женщина, решили получить взаимное удовлетворение, чтобы утром разойтись в разные стороны. Он заключил Лиссу в свои объятия с единственным желанием утешить и ободрить ее, а обнаружил, что обнимает женщину, буквально изнемогающую от желания при его прикосновениях. Ее бурный отклик на малейшую его ласку разрушил все преграды его собственной страсти. В то же время ее реакция была столь естественной, что и в голову не пришло сдерживать ее. Лисса не навязывала ему свою страсть, а просто инстинктивно следовала за ним, позволяя ему руководить ее чувствами. Никогда еще не испытывал он такого наслаждения, как от ощущения отклика на его ласки каждой клеточки ее тела.
И она дала ему возможность насладиться.
Он доводил Лиссу до состояния, когда она буквально растворялась в его руках, пылая и трепеща от наслаждения. Как только ей удавалось восстановить дыхание, он начинал снова и снова, доводя ее возбуждение до немыслимых высот.
Он придумывал все новые и новые ласки, чтобы только доставить ей как можно больше удовольствия. Роум не без основания считал себя хорошим любовником, стараясь, чтобы партнерши получали не меньше удовольствия, чем получал он сам. Но никогда еще удовлетворение, получаемое женщиной в его руках, не превосходило настолько его собственное. От одного лишь воспоминания об их взаимных ласках волна желания снова захлестнула его.
Как мог он предполагать, что Лисса окажется воплощением всех его мечтаний?
Как мог он предполагать, что мысль о расставании с ней может вызывать ощущение пустоты в душе?
Сердце его щемило от любви и нежности к ней. Роум никогда не предполагал, что способен на такое чувство. Эта ночь доказала ему также, что она или, по крайней мере, ее чувства безраздельно отданы ему. Оставалось решить только одно.
Как отпустить ее?
Нежно, осторожно он отвел золотистый локон, упавший ей на бровь. Прядь обвилась вокруг его пальца, живо напомнив ему такой же жест Лиссы в самом начале их ночи. В этой ночи не было ни одного фальшивого слова, ни одного неверного жеста. В отличие от других женщин, завороженных в первую очередь его банковским счетом, Лисса была полностью сконцентрирована на нем самом.