– А что с лобзиками? – с трудом спросил Паша, дыша через рот. Спелой сливы в сочетании с ванилью убивали желание и нейроны мозга – они задыхались от количества парфюма, перебивающего сейчас все запахи в помещении. И как он не почувствовал? Ничего удивительного: Кенар увидел красивую женщину, а дальше за него подумала мужская природа.
– У нас много лобзиков, – во взгляде Натальи промелькнул намёк. Слово «лобзики» она промурлыкала, пытаясь через стол добраться до Паши. Отступать некуда: Канарейкин отклонился, держа равновесие на двух ножках, а работники компании отводили взгляды и усиленно шуршали бумагами.
– Зачем вам столько лобзиков? – пропыхтел Павел, жалея о затеянной игре в «Казанову». Кенару надо было вести себя прилично, возможно оставался шанс выжить – не умереть от анафилактического шока посреди офиса сомнительной компании.
– Пилим, – простонала Наташа, затем щёлкнула ручкой перед глазами Паши. – Всё вокруг!
Бог услышал безмолвные молитвы Канарейкина: под ним хрустнуло и ножки стула с треском сломались, не выдержав издевательств. Кенар с воплем полетел на пол, непроизвольно хватаясь за любую соломинку спасения. Часть бумажной макулатуры со стола ошарашенной Натальи вместе с дорогим ноутбуком полетели следом за ним.
– И она сказала: «Десять тысяч рублей – это белая зарплата, остальное – серым налом под столом, но с бонусами. Если хорошо пилить, продавать и закручивать»! – Паша незаметно стащил дольку лимона для пирога, коим они с Кирой решили побаловать себя перед предстоящими выходными. Павел скептически осмотрел кусочек фрукта, затем сунул в рот и поморщился от кислинки на языке.
– Что же ты, Кенар – птичка певчая, от таких щедрых условий отказался? Есть разница в серых кошках? – фыркнула Кира и шлёпнула наглого воришку начинки по руке, когда он потянулся к лимону. Леонова пригрозила удивлённому Паше разделочным ножом для мяса, схваченный на автомате.
Паша опять перепутал ножи и развесил их в неправильном порядке на держателе. В ответ Кенар повинно поднял руки, сдаваясь на милость победительнице, и прожевал дольку. Взгляд опустился на ярко-красные ягоды вишни неподалёку, затем Канарейкин оглядел фартук и левую щеку Леоновой. Пятна вишнёвого сока смотрелись, как кровавые следы. Будто Кира разделывала труп, а не готовила десерт.
– Маньячка, – пробормотал Канарейкин, спрыгнул со стола, когда Кира не шикнула на него. Показав ей язык, он подошёл к холодильнику и заглянул внутрь. – Кошки не отличны, а зарплаты – да. Я не для того сбежал из государственного балагана, чтобы сменить шило на мыло, – подцепив кусок нарезанной ветчины, сунул её в рот и обернулся.
Кира ответить не успела: трель дверного звонка разлилась по небольшой съёмной двухкомнатной квартире ребят истеричным звуком.
– Ты кого-то ждёшь? – с подозрением поинтересовался Паша. Он закрыл холодильник и прислонился к нему плечом, держа недоеденный кусок. Вопрос странный: Кира покрутила пальцем у виска и пошла открывать, забыв о разделочном ноже в руке – лезвие было испачкано в вишнёвом соке.
– Опять твои фанатки с девятого этажа. Имей в виду: стащишь всю вишню, я тебя на пирог пущу! – крикнула она. Мягкие тапочки на ногах заглушали топот по линолеуму, поэтому Леонова слышала, как копошится на кухне безобразник. Наверняка таскал вишню.
Не посмотрев в глазок, Кира распахнула двери и сдула прядь светлых волос. Только сейчас она поняла, какой у неё на голове хаос. Тяжёлым взглядом янтарных глаз Леонова посмотрела на двух курочек-дурочек – одна другой глупее. Они молча разглядывали фартук – брюнетка выпучила глаза, когда заметила тесак в левой руке Киры.
– А… Паша? – пискнула вторая девушка с рыжими волосами и ниже ростом, теребя блестящий клатч. Она покачнулась на каблуках, схватилась за предплечье подруги.
– На кухне, – Кира скрестила руки на груди и наклонила голову, посмотрев на подружек исподлобья. – Хотите присоединиться?
Девушки шумно вздохнули, а на лицах появилась гримаса ужаса. Кира разглядывала тонкую ткань осенних пальтишек подружек и недоумевала, как такое носить зимой. Она поморщилась от вопроса писклявой брюнетки:
– К чему?
Леонова закатила глаза, про себя обзывая этих лощёных дам «клиническими идиотками». Она оперлась ладонью о косяк и подалась вперёд к нежданным гостьям, а они отскочили на шаг.