Еще с минуту Паша помолчал, а затем, отвернувшись от окна, взглянул на сидящую напротив девушку. Обхватив ладонями небольшую кружку, она рассеянно водила по краю подушечкой большого пальца с задумчивым видом. Часто так делала, даже когда думала, что он на нее не смотрит: просто замирала на месте, уставившись в одну точку. Кенар же мог потратить эти драгоценные минуты на то, чтобы лишний раз полюбоваться ею.
Красивое лицо с тонкими, точно прорисованными художником с особой тщательностью, чертами. Прямой, но небольшой, чуть-чуть вздернутый на самом кончике нос, высокие скулы и губы средней полноты. Изящная шея, густые, немного волнистые волосы золотисто-медового оттенка, в которых мелькали серебристые пряди. В классическом смысле Кира может и не была красавицей, но было в ней что-то волшебное, что невольно цепляло взор, особенно в таких вот ситуациях полного единения.
Взгляд опустился вновь на длинные изящные пальцы с аккуратными короткими ногтями, которыми она держала чашку. Мелькнула мысль, что она была бы хорошей пианисткой.
— Ты смотришь, — мелодичный тихий голос девушки вывел из состояния оцепенения, и Паша снова посмотрел на ее озадаченное лицо, отмечая россыпь едва заметных веснушек.
— Я уже говорил: ты красивая, — улыбнулся, поднося свою кружку к губам и делая глоток остывшего жасминового чая.
— Паша, — она качнула головой, точно отгоняя наваждение.
— Я — 28 лет Паша!
— А я — 32!
— Не начинай, — фыркнул Кенар, откидываясь на спинку сиденья чуть морща лоб, прекрасно понимая, что она вновь ускользает от зыбкой темы. От той, которая была задвинута в большой пыльный ящик на дне шкафа их отношений.
— Между прочим, я уже готовлюсь к депрессии.
— У тебя день рождения аж через три месяца!
— Уже через три! — поправила, тяжело вздыхая. Она подперла руками подбородок, поставив локти на стол, — я буду стара, умру в одиночестве и даже без кошки.
— Ничего, Леонова, клятвенно обещаю, — Паша приложил левую ладонь к груди в районе сердца, торжественно задрав подбородок. — Навещать в доме престарелых. А также носить детское пюре в качестве лакомства. Зубов-то у тебя уже не будет, — гнусно хихикая точно гиена, Канарейкин ловко увернулся от свернутой в шарик салфетки и широко улыбнулся, повернувшись к Кире.
— Ты обещал мне домик в Норвегии, — погрозила пальцем, — я все помню!
— Для начала надо работу найти, — хмыкнул Кенар, — но домик тоже помню.
— Помнит он, вот чует моя львиная душа, бросишь меня одну, как тогда в Сефоре, — проворчала девушка, изобразив страдание на лице и вытирая несуществующую слезу чистой салфеткой. — Вижу: я, большое окно, заснеженные степи и никакой собаки.
— Недавно была кошка. И почему только ты?
— Я сильная и независимая, а собака тоже хорошо, особенно в Норвегии, — патетично заявила Кира, озорно посмотрев на Павла, ощущая, как успокаивается бешеный ритм ее сердца от слов сказанных им ранее.
«Ты — красивая» — это то, о чем она старалась никогда не думать.
— Слышь, сильная и независимая, ты уже купила самое пошлое платье на новогодний корпоратив? Он так-то у тебя через неделю. Учти, длина юбки не должна быть выше колена!
— Ты меня угнетаешь! Что за патриархальные тиранические замашки?
— Это потому что в мире не хватает феминитивов, экологичка!
— ЭкологиНЯ — твой вариант у меня ассоциируется с «алкоголичка»
— Я знал, что в душе ты тот еще алкаш…
— АлкашКА, фу на тебя, противный угнетатель женской свободы!
Ровно в 21:30 Паша вышел не спеша из подъезда, выдохнув облачко пара и сунув руки в кожаных перчатках в карманы пальто. Он, в общем-то, не сомневался, что его дружок опоздает, потому не особо торопился наученный горьким опытом. Пачка сигарет «на всякий пожарный» — он использовал только во время серьезных попоек. Похоже, она ему скоро понадобится. Ведь все знают поговорку: начни курить — подъедут сразу пять автобусов.
Когда часы на смартфоне показали 21:59, Кенар уже изрядно осатанел, немного замерз, стоя прислонившись к двери подъезда. Последние собачники уже покинули двор, а вокруг была безлюдная тишина.
— Ну и где этот *идр? — выругался Павел, выуживая пачку. Стоило вынуть сигарету, как двор осветили фары, и мужчина закатил глаза, скрипнув зубами. Убирая обратно упаковку, настроившись вытрясти последние мозги из своего дружка, поначалу не заметил, ЧТО подъехало к подъезду. А когда внимательнее пригляделся к машине, которую осветил свет горящего неподалеку фонаря и лампочка над дверью подъезда, пожалел, что у нет ничего покрепче.