— Ты это уже говорил, — фыркнула она. Потянувшись к сумке, дабы достать телефон, но не успела. Стоило пареньку в белой рубашке подойти к их столику и расставить содержимое подноса, как Паша ловко выудил смартфон, поднеся тот к терминалу, не давая девушке шанса проявить независимость.
— Издеваешься? — возмутилась Леонова, отставляя обратно рюкзак, откидывая тот на мягкие подушки соседнего кресла, раскиданные для удобства посетителей на сиденьях.
— Всего лишь оплатил еду, — весело отозвался Кенар, отчего Кира поморщилась, — и когда я говорил, что твои глаза красивые? — вернувшись в удобное положение, Паша взялся за отложенный бурито, делая очередной укус.
— Ты всегда платишь, мне скоро нечем будет отдавать долги, — фыркнула, вновь потянувшись к еде, — а говорил на нашем первом и последнем свидании. Не помнишь что ли?
— Ха, вспомнила! Львенок, я только успел дать по газам своей сексуальности, как выяснилось, что мне негде жить! Естественно момент с глазами как-то вылетел из моей памяти, — пожал плечами, аккуратно разливая в кружки зеленый чай.
— Пф, вообще-то мне так-то тоже пришлось выкручиваться в срочном порядке, ища замену своей соседке, — Кира дернула плечом, невольно вспоминая, как тогда неожиданно осталась совершенно одна с главной проблемой ее жизни — оплатой квартиры. Ведь они с Наташей снимали ту на двоих, тогда она совсем не задумывалась, что подруга так подставит. Выселившись буквально за неделю до срока оплаты, она заявила, что оплатить свою половину не сможет, поскольку им с будущим мужем, к которому перебралась, нужны были деньги на свадьбу. Обидно, неприятно, а главное ведь считала, что такого с ними произойти не может.
Впрочем, что сейчас вспоминать. Окинув взглядом довольного Павла, продолжавшего жевать, Кира порадовалась, что последнее свидание прошло, не просто успешно, а очень успешно, позволив найти не только хорошего соседа, но и друга.
— К слову о друзьях, — потянул неожиданно Кенар, бросив удивленный взор на пискнувший смартфон на столе. Темные брови приподнялись, а на лбу пролегла складка от морщин, стоило взгляду пробежаться по тексту сообщения.
Кира озадаченно наклонила голову. Когда Паша повернул к ней экран, давая возможность рассмотреть напечатанный текст СМС.
— «Птенчик, жду в 9 вечера у подъезда, не забудь почистить перья и натянуть свои лучшие труселя. Люблю, чмокаю, только твой Яра», — прочитала, поднимая глаза на недовольного Кенара, едва сдерживаясь, чтобы не рассмеяться.
- Как думаешь, десять лет за убийство не много? — поинтересовался Паша, убирая смартфон
— Тебе не понравится на государственных харчах, — хохотнула девушка, — и ты его любишь.
— Понравиться.
— Нет.
— Да.
— Нет, ведь ты же сам пустил его на балкон, — Паша поморщился, вспоминая историю, как полуголый Ярик оказался в его квартире.
— Он грозился посадить меня по 124 и 125 статье УК РФ. С друзьями так не поступают, — категорично заявил, морщась. — Неоказание помощи пострадавшему и оставление в опасности, повлекшее смерть по неосторожности. И это человек, который висел в одних трусах над моей лоджией, убегая от разъяренного мужа!
— Так сработало же.
— Надо было дать упасть и сделать вид, что ничего не произошло, — Кира покачала головой, допивая чай и доедая немного остывший бурито, стараясь не смеяться лишний раз.
Они еще некоторое время посидели в уютном кафе, наслаждаясь тишиной. Такие моменты Кира и Паша особенно ценили — возможность, молча наслаждаться атмосферой вокруг без необходимости общаться на проходные темы о погоде или любимых фильмов. Никакой неловкости, никаких обид, ничего из того, что по обычаю могло возникнуть на том же свидании или не самой приятной встрече. Все что создавало такие трудности в общении с другими людьми, никогда не касалось их маленького тесного круга. Моменты, дающие им быть самими собой друг перед другом — погружаться в свой мир, наслаждаясь компанией сидящего рядом человека.
Еще с минуту Паша помолчал, а затем, отвернувшись от окна, взглянул на сидящую напротив девушку. Обхватив ладонями небольшую кружку, она рассеянно водила по краю подушечкой большого пальца с задумчивым видом. Часто так делала, даже когда думала, что он на нее не смотрит: просто замирала на месте, уставившись в одну точку. Кенар же мог потратить эти драгоценные минуты на то, чтобы лишний раз полюбоваться ею.
Красивое лицо с тонкими, точно прорисованными художником с особой тщательностью, чертами. Прямой, но небольшой, чуть-чуть вздернутый на самом кончике нос, высокие скулы и губы средней полноты. Изящная шея, густые, немного волнистые волосы золотисто-медового оттенка, в которых мелькали серебристые пряди. В классическом смысле Кира может и не была красавицей, но было в ней что-то волшебное, что невольно цепляло взор, особенно в таких вот ситуациях полного единения.
Взгляд опустился вновь на длинные изящные пальцы с аккуратными короткими ногтями, которыми она держала чашку. Мелькнула мысль, что она была бы хорошей пианисткой.
— Ты смотришь, — мелодичный тихий голос девушки вывел из состояния оцепенения, и Паша снова посмотрел на ее озадаченное лицо, отмечая россыпь едва заметных веснушек.
— Я уже говорил: ты красивая, — улыбнулся, поднося свою кружку к губам и делая глоток остывшего жасминового чая.
— Паша, — она качнула головой, точно отгоняя наваждение.
— Я — 28 лет Паша!
— А я — 32!
— Не начинай, — фыркнул Кенар, откидываясь на спинку сиденья чуть морща лоб, прекрасно понимая, что она вновь ускользает от зыбкой темы. От той, которая была задвинута в большой пыльный ящик на дне шкафа их отношений.
— Между прочим, я уже готовлюсь к депрессии.
— У тебя день рождения аж через три месяца!
— Уже через три! — поправила, тяжело вздыхая. Она подперла руками подбородок, поставив локти на стол, — я буду стара, умру в одиночестве и даже без кошки.
— Ничего, Леонова, клятвенно обещаю, — Паша приложил левую ладонь к груди в районе сердца, торжественно задрав подбородок. — Навещать в доме престарелых. А также носить детское пюре в качестве лакомства. Зубов-то у тебя уже не будет, — гнусно хихикая точно гиена, Канарейкин ловко увернулся от свернутой в шарик салфетки и широко улыбнулся, повернувшись к Кире.
— Ты обещал мне домик в Норвегии, — погрозила пальцем, — я все помню!
— Для начала надо работу найти, — хмыкнул Кенар, — но домик тоже помню.
— Помнит он, вот чует моя львиная душа, бросишь меня одну, как тогда в Сефоре, — проворчала девушка, изобразив страдание на лице и вытирая несуществующую слезу чистой салфеткой. — Вижу: я, большое окно, заснеженные степи и никакой собаки.
— Недавно была кошка. И почему только ты?
— Я сильная и независимая, а собака тоже хорошо, особенно в Норвегии, — патетично заявила Кира, озорно посмотрев на Павла, ощущая, как успокаивается бешеный ритм ее сердца от слов сказанных им ранее.
«Ты — красивая» — это то, о чем она старалась никогда не думать.
— Слышь, сильная и независимая, ты уже купила самое пошлое платье на новогодний корпоратив? Он так-то у тебя через неделю. Учти, длина юбки не должна быть выше колена!
— Ты меня угнетаешь! Что за патриархальные тиранические замашки?
— Это потому что в мире не хватает феминитивов, экологичка!
— ЭкологиНЯ — твой вариант у меня ассоциируется с «алкоголичка»
— Я знал, что в душе ты тот еще алкаш…
— АлкашКА, фу на тебя, противный угнетатель женской свободы!
Ровно в 21:30 Паша вышел не спеша из подъезда, выдохнув облачко пара и сунув руки в кожаных перчатках в карманы пальто. Он, в общем-то, не сомневался, что его дружок опоздает, потому не особо торопился наученный горьким опытом. Пачка сигарет «на всякий пожарный» — он использовал только во время серьезных попоек. Похоже, она ему скоро понадобится. Ведь все знают поговорку: начни курить — подъедут сразу пять автобусов.
Когда часы на смартфоне показали 21:59, Кенар уже изрядно осатанел, немного замерз, стоя прислонившись к двери подъезда. Последние собачники уже покинули двор, а вокруг была безлюдная тишина.
— Ну и где этот *идр? — выругался Павел, выуживая пачку. Стоило вынуть сигарету, как двор осветили фары, и мужчина закатил глаза, скрипнув зубами. Убирая обратно упаковку, настроившись вытрясти последние мозги из своего дружка, поначалу не заметил, ЧТО подъехало к подъезду. А когда внимательнее пригляделся к машине, которую осветил свет горящего неподалеку фонаря и лампочка над дверью подъезда, пожалел, что у нет ничего покрепче.