Днем стали обстреливать чердаки всех незанятых домов, стали обстреливать всех, пытавшихся уйти от их патруля, расстреливали на месте. Так, например, из трех разведчиков, посланных из Кремля, расстреляли одного. По рассказам спасшихся от этой беспорядочной стрельбы, пострадала масса посторонних лиц. Надо сказать, что все финны и солдаты из отряда Венглинского, обслуживавшие две маленькие пушки, были всецело на нашей стороне, но были терроризированы подавляющим большинством черноморцев. Сами черноморцы, хотя среди них раздавались угрожающие голоса, что следует расправиться с нами и с Советской властью без церемонии, не смогли с нами поступать вызывающе, опасаясь остальных своих товарищей. Они уже чувствовали безнадежность своего положения. И когда я им указывал, что они сами призывают немцев, что в подполье могут уйти только главари и что приход немцев означает полнейшее порабощение народа, — они отвечали заученную фразу Спиридоновой: не хотим лакействовать перед Мирбахом.
Вечером прибежали к нам Саблин и растерянный Попов. Они сообщили, что на съезде принята резолюция о подавлении левых эсеров. Затем Попов сказал: фракция левых эсеров, а с нею Спиридонова арестованы. Он грозил снести пол-Кремля, полтеатра и пол-Лубянки. Настроение в отряде с каждым известием становилось все более подавленным. Когда загремели пушки и первый снаряд попал в их штаб, весь Центральный комитет продефилировал перед нашими окошками в бегстве (уже в штатском платье, раньше они были в военном). «Подлые трусы и изменники убегают», — бросили мы им вдогонку.
С каждым новым выстрелом оставалось все меньше матросов на дворе, так как после разрушения здания штаба снаряды стали попадать в дом, в котором нас поместили. Мы сорганизовали из сочувствующих нам солдат-финнов и других охрану себе и перешли с ними в мастерскую. Переходя, мы обратились к собравшимся там солдатам со словами: как не стыдно им поддерживать изменников революции. Тогда выскочил Саблин и, ругаясь, стал угрожать им, приказывая занять свои посты. Солдаты в мастерской передали нам оружие и бомбы.
После разрушения дома, где мы помещались, эсеры взяли лошадей и пушки без замков, вынутых сочувствующими нам солдатами, и увезли, причем заявили, что пошли к Курскому вокзалу. В числе арестованных были члены германского и датского посольств, вывесивших белые флаги.
«Правда» № 139, 8 июля 1918 г.
Печатается по тексту книги:
Ф. Э. Дзержинский. Избранные произведения в двух томах, т, 1, 1957, стр. 267–270
О ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ВЧК
ДОКЛАД НА ЗАСЕДАНИИ ВЦИК
17 ФЕВРАЛЯ 1919 г.
Газетный отчет
Образование ВЧК совпало с роспуском Петроградского революционного комитета, т. е. она образовалась в тот момент, когда не оказалось органа, который взял бы на себя борьбу с контрреволюцией, саботажем и спекуляцией.
Постановлением Совнаркома от 7 декабря 1917 г. была утверждена Коллегия ВЧК для беспощадной борьбы с контрреволюцией.
В это время мы наткнулись на неслыханный саботаж чиновничества, не пожелавшего нас признавать и тормозившего всю хозяйственную жизнь страны. В наши учреждения бросилась масса авантюристов с целью обделывать свои делишки, пользуясь тем, что мы не могли наладить контроль, ввиду чего пришлось начать решительную борьбу по очистке наших учреждений от преступных элементов.
В то же время пришлось разоружать деморализованные вконец части, пришлось вести борьбу с контрреволюционными заговорами, бандитизмом и т. д.
С переездом из Петрограда в Москву особенное внимание пришлось обратить на борьбу с белогвардейским офицерством и со все более наглевшей контрреволюцией.
Для того чтобы разбить эту массу контрреволюционеров, нам пришлось действительно быть беспощадными, и с этой целью нами было предпринято, с одной стороны, регистрация офицерства, а с другой — уничтожение всех тех, которые были уличены в принадлежности к участию в белогвардейских организациях.
С точки зрения организационного строительства это был период, когда ВЧК разрослась и расширилась до целого ряда губернских чрезвычайных комиссий.
Следующий момент — это момент левоэсеровского восстания и чехословацкого фронта. Это был тот момент, когда создался новый, внутренний фронт, который угрожал сердцу России — Москве, который занял Поволжье и который отрезал нас от хлебородных местностей. Вместе с этим все наши враги, которые были внутри, судорожно работали над тем, чтобы разбить наши усилия по созданию нашей Красной Армии — армии рабочих и крестьян. И вот в этот период чехословацкого фронта, левоэсеровского восстания и белого террора по отношению к нашим вождям надо было призвать все население к тому, чтобы на их белый террор ответить нашим красным террором. Красный террор был не чем иным, как выражением непреклонной воли беднейшего крестьянства и пролетариата уничтожить всякие попытки восстания против нас. В настоящее время положение совершенно отлично от того, что было раньше. Теперь нет той массы бывшего офицерства, которая устраивала против нас заговоры, мы их распылили и разбросали. С уничтожением их, той массовой борьбы, которая проявлена ЧК раньше, тех условий, при которых необходимо было создать органы с чрезвычайными полномочиями на местах, в уездах, — тех условий теперь нет.