Первый — возможность достойной карьеры и оплаты труда госслужащих, включая высших должностных лиц. И никакого лицемерия, вроде нахождения на госслужбе «и так богатых» за символический один доллар в месяц. Напротив: если налицо рынок труда, то и уровень зарплаты госслужащих должен быть сопоставим с тем, что этот же специалист мог бы заработать в частном секторе. Понятно, что при таком подходе ни о каком «дешевом» государстве и речи быть не может.
Второе — презумпция коррумпированности госслужащего, в отличие от презумпции невиновности гражданина. Госслужащий, в отличие от простого гражданина, обязан быть особенно щепетилен. И если он «нечаянно» направил деньги не туда (как это регулярно делали наше правительство и Минфин), или предоставил кому-то льготу (как это столь же регулярно делали наши президент и правительство), или осуществил закупки некачественных товаров и услуг, или перерасходовал средства (как это систематически делали у нас правительство и управление делами президента), то не прокуратура обязана доказывать преступный умысел, а, напротив, ответственное лицо должно доказывать в суде безупречность своих действий и чистоту помыслов. Аналогично, если должностное лицо получило что-либо (любое благо) сверх положенного от государства обеспечения (как, например, группа «писателей» из Госкомимущества получила в свое время по сто тысяч долларов за еще не написанную книгу от структур, связанных с ОНЭКСИМ-банком), то именно на нем лежит бремя доказательства в суде, что это благо не есть коррупционная оплата «услуги».
К этому остается добавить достаточно самостоятельные внутренние (для системы исполнительной власти) контрольные органы, замыкающиеся лишь на первого руководителя, плюс, чтобы не было необходимости раздувать их штаты до бесконечности, — чрезвычайно жесткие (в отличие от наших псевдогуманных) санкции за нарушения и, тем более, преступления.
Сравним этот подход с нашим. Неадекватно низкая оплата труда госслужащих, врачей и учителей, да еще и связанная не с объективными трудностями, а лишь с нежеланием легально платить за труд в соответствии с его качеством и тем самым сделать служащих свободными и самостоятельными, действительно толкает людей к поиску не вполне законного дохода. Плюс отсутствие надлежащих санкций, формулирование их так, чтобы можно было и привлечь, но можно и не привлекать. Все направлено не на пресечение коррупции, не на обеспечение законности, но на личную лояльность начальнику, на зависимость подчиненного, который, таким образом, кругом «на крючках».
В части же оплаты труда — повторю: важен не столько абсолютный объем, сколько соотношение зарплаты на госслужбе и в частном секторе. В течение всего периода 90х годов, когда закладывалась основа нынешних обычаев и нравов, зарплата на госслужбе была просто унизительно низкой. Но важно подчеркнуть: это сложилось не стихийно, а было организовано сознательно. И СМИ, контролируемые нарождавшимися олигархами, постоянно выпячивали в глазах населения «необоснованно высокую» зарплату депутатов и госслужащих, как бы «забывая» сравнить ее с доходами банкиров, сырьевиков и самих теле- и радиоведущих и журналистов.
Показательный пример, о котором я уже упоминал. В 1995–1996 гг. зарплата зампреда правительства страны и зампреда Счетной палаты (эти категории были законом приравнены) составляла около 300–400 долларов в месяц и лишь в преддефолтовском 1997 году поднялась примерно до тысячи долларов (после дефолта же и до конца моей работы в начале 2001-го — опять около 350). И сверх этого никаких премий — только медобслуживание, персональная машина и госдача, на оплату которой уходила треть зарплаты. И это было неплохо, терпимо, но представьте: ниже и, соответственно, с меньшей оплатой — вся пирамида госслужбы…
В это же время зарплата зампреда Центробанка была на порядок больше (около 10 тыс. долларов в месяц) и плюс еще примерно столько же неподотчетных «представительских». Да плюс еще и возможность брать масштабные долгосрочные кредиты в ЦБ по ставке, ниже не только рыночной, но и многократно ниже инфляции — такие факты мы выявили тогда в ряде отделений ЦБ. И обосновывалось это тем, что «не могут же наши (ЦБ) сотрудники получать меньше, чем сотрудники частных банков». Притом, что именно ЦБ осуществлял такое регулирование банковской деятельности, которое и позволяло банкам иметь сверхдоходы и выплачивать зарплаты и иные выплаты на порядок больше, чем на госслужбе и во вполне сознательно угнетавшихся высокотехнологичных секторах экономики.