Спорт не ведает уз политкорректности по той простой причине, что, за немногими исключениями[40], имеет дело с истиной. (Случаи, когда американские олимпийские чиновники, пользуясь правом сильного, лоббируют судейство и даже отнимают у победителей уже выданные медали в пользу своих национальных протеже, трогательно неполиткорректны.) Так же — и всякое поле взаимодействия, где результаты на виду и неоспоримы.
Это интуитивно понятно и отлично стыкуется с институциональной теорией, согласно которой предметом конфликтов являются внешние (побочные) эффекты чьей-то деятельности. (В особенно трудных случаях те не могут быть четко выявлены, и потерпевшим не обойтись без внешнего арбитра.) В то время как политкорректность — это превентивная мера, удерживающая латентные противоречия от перерастания в войну, истина — это прививка от войн политкорректности[41]. Отсюда рецепт: споры вокруг политкорректности разрешатся тем эффективней, чем ясней будет проявлен баланс символических интересов. Сами по себе интересы, как и ценности, не наблюдаемы, пока не проступят в конкуренции социальных сил. Движение за политкорректность — это лишь начальная и довольно грубая фаза артподготовки. За ней последуют консолидация всех значимых сил в клубы и становление рынков, на которых символический баланс будет сводиться не в пример тоньше и точней, чем сейчас.
Читателю будет проще поверить этому прогнозу, если он сделает поправку на то, сколь интенсивно деутилитаризуется существование. Едва ли не половина нашей активности завязана на нематериальное производство и потребление, а если мерить по вкладу в ощущение бытия и счастья, символическое и вовсе владеет суперконтрольным пакетом акций (свыше 75 %). Однако мы пока еще инфантильны и беспомощны в калькуляциях такого рода процессов. Мы словно люди каменного века — они, верно, поначалу терзались, в каком соотношении менять обтесанные ими топоры на бананы или свиней, поставляемых с соседнего острова[42]. Но со временем как-то наладились разумные эквиваленты, хотя их разбег по нашим меркам впечатляет[43]. А мы сегодня не в состоянии соизмерить пользу и вред от копирайта, или требования феминисток и наносимый ими ущерб, или желание освободиться от черной работы и нежелание расстаться со словом «черный» в лексиконе. Эти процессы имеют единую экономическую природу — в том базовом, определяющем экономику смысле, что в них вовлечены ограниченные ресурсы (включая эмоции, внимание, память, способность к восприятию…), а результаты небезразличны группам интересов. Ресурсные ограничения и конкурирующие интересы — два необходимых и почти достаточных условия для появления рынка. Недостает лишь толчка в нужном направлении.
И как ни трудно представить такие рынки в полном охвате, первые ласточки уже появились. Возьмите Киотский протокол[44], экономически регулирующий вредные выбросы, — это шаг ровно в указанном направлении. В момент первого предъявления идея рынка вреда, наносимого атмосфере, звучала как чистейшая маниловщина. Кто бы мог поверить, что ее удастся претворить в жизнь?! Однако прошло сравнительно немного лет — и научный курьез превратился в работающий механизм! Или взять такую неуловимую субстанцию, как внимание — казалось бы, как его сочтешь, тем более — в массовом порядке, тем более — в привязке к разным аттракторам? Однако индустрия рекламы элегантно решила эту задачу, выверив с высокой точностью, сколько стоит единица внимания той или иной страты, в той или иной ситуации восприятия. С развитием интернета эти измерения обретают фантастическую детализацию.
Стоит только осознать, что символическое завязано на ресурсы как со стороны производства, так и со стороны потребления, и тотчас во всех трениях и тяжбах на поле политкорректности проявится экономическая подоснова. И чем внимательней мы будем смотреть в эту сторону, тем скорей обмен, поначалу бесформенный и туманный, обретет контуры и габариты. От соглашения к соглашению, от прецедента к прецеденту, от частного и ущербного решения ко все более полному и точному — такова эволюция обменных систем.
40
Как-то итальянский «Интер» обыграл стамбульский клуб «Фенербахче» в матче Лиги чемпионов. Игроки были одеты в футболки, декорированные большим красным крестом — эмблемой столетия клуба, основанного в Милане в 1908 году. Турецкий адвокат заявил судебный иск и хотел обратиться в UEFA за аннуляцией результата матча («Интер» победил 3:0) на том основании, что крест как символ рыцарей-крестоносцев будит неприятные воспоминания о кровавых днях крестовых походов и якобы символизирует превосходство западной расы над исламом.
41
Тот факт, что политкорректность пустила корни в святилище истины — науку, скорей говорит о проблемах науки.
44
Киотский протокол — международное соглашение, принятое в Киото (Япония) в 1997 г. в дополнение к Рамочной конвенции ООН об изменении климата, обязывающее развитые страны и страны с переходной экономикой сократить или стабилизировать выбросы парниковых газов.