К примеру, в 90-х гг. в США провели одну из успешнейших социальных реформ — внедрили новую формулу расчета пособий неработающим матерям-одиночкам, которая положительно мотивировала людей к труду (до этого чем больше человек начинал зарабатывать сам, тем меньшая ему полагалась дотация, т. е. применялись отрицательные стимулы). Если оценивать результаты реформы в логике заявленных целей, все замечательно — люди вышли на работу, бюджеты, выделяемые на пособия, сократились[60]. Однако стоит учесть цену замещения домашнего труда, который перестал выполняться, заброшенность детей, переход с домашней пищи на фастфуд и хроническую усталость облагодетельствованных пособиями тружениц с 80—90-часовой рабочей неделей, как оценки переворачиваются. Критики не преминули указать на последствия неухоженности детей и посоветовали экономистам быть осторожней с идеей, что более высокий уровень участия на рынке труда — это само по себе благо[61]. На это опять же легко возразить, указав на ценность социализации женщин в трудовом коллективе.
Вторая причина — в неумении разъяснить людям их выгоды и склонить общественное мнение в свою пользу. Как учат в умных книгах, PR — это едва ли не самый ответственный момент любых реформ[62]. Но мы крайне неохотно включаем в бюджет затраты на пропаганду (верно, потому, что никак не готовы выделить на нее добрую половину средств, при том что деньги легко украсть, а эффект сложно контролировать).
Третье. За фасадом экспертных разработок скрывается уйма методологических и фактологических компромиссов и ляпов, прежде всего по части социологии и маркетинга. Мы отметаем свою неспособность разобраться в каком-то аспекте, берем ее как данность, как объективное условие решаемой задачи — и скоренько переходим к реализации (хотя вся «объективность» была в недостатке денег).
Наконец, четвертое — провалы на этапе внедрения. Кто-то скажет, что это не вина проектировщиков. Отнюдь нет. В обязанности советчика входит учет способности клиента выдержать предписания. Ведь у того может не быть нужных кондиций и ингредиентов, без которых предложенный план невыполним, — допустим, нет профессиональных кадров или того, что в деловой среде называется корпоративной культурой, а здесь у нас подразумевает тягу к общему делу и политическую волю. Уметь просчитать ресурсные ограничения такого типа и обойти их — это высший пилотаж. Но как его продемонстрируешь, работая на голом энтузиазме?
В передовых странах, где процесс поставлен должным образом, его возглавляют суперпрофессионалы, и они опираются на махину из тысяч рабочих групп, финктэнков, исследовательских коллективов, поставляющих специальные данные и отвечающих за тактику по частным эпизодам и направлениям. Все это сложнейшим образом координируется и администрируется. Естественно, продуктивная среда не возникает на пустом месте, она взращивается десятилетиями, тонко вшивается в социально-политическую ткань общества. Как в таком случае быть нам, не имеющим в запасе десятилетий?
3.2.1. Рынок, который мы потеряли
Мой ответ на этот вопрос заключается в том, что необходимо срочным порядком развивать рынок услуг по производству стратегий. У нас на этом направлении уже стянуты порядочные силы. Среди них два гранда — ВШЭ и АНХ, выполняющие много заказов, объединение РЭШ и ЦЭФИР — носитель передовых компетенций в экономике, и еще пяток, и, должно быть, не один, организаций поменьше[63]. А знаете, какие деньги платятся за эту работу? Я тоже до недавнего времени не догадывался. Официальные источники выдают какие-то несуразные цифры — на все про все в финансово-экономическом блоке произведено затрат на уровне полумиллиарда рублей[64]. Должно быть, часть заказов скрыто оплачивается по другим каналам, потому что обнародованных денег хватит на прокорм разве что паре проектных институтов, подвизающихся в одном сегменте какой-нибудь одной подотрасли. По меркам страны это смешные деньги.
Поняв, что рынок непрозрачный, я решил сам прикинуть его величину и для этого воспользовался аналогией. Я взял за основу строительный сектор, который знаю непонаслышке. Если ограничиться Подмосковьем, то в нем возводится жилья, допустим, на 10 млрд долларов в год. Руководят процессом девелоперы, среди многочисленных функций которых есть одна сродни той, которую я задался целью оценить в стоимостном выражении. Вы будете смеяться, но когда девелопер определяет, что построить в том или ином месте, он тоже порой продумывает социальные реакции. Всего девелопер берет за свои труды около 8 % от цены создаваемого продукта, а самая умная часть работы составляет 1/8 от того, что ему причитается. Таковы реалии конкурентного рынка. Грубо прикидывая, получаем 1 %. Выходит, в одной индустрии одного только Подмосковья умная составляющая собирает около 100 млн долларов в год. Это, если я правильно посчитал, 1 % от 10 млрд.
60
Ребекка М. Бланк. Экономические исследования и реформа социального обеспечения 1990-х гг. // Как экономическая наука помогает делать нашу жизнь лучше / Под ред. Д. Зигфрида. М.: Изд-во «Институт Гайдара», 2011. С. 191–211.
62
См., напр., книги Джона П. Коттера: Впереди перемен. М.: Олимп-Бизнес, 2011 и Движущая сила перемен. М.: Юрайт, 2009.
63
Вот неполный перечень штабов реформ: Высшая школа экономики и центры при ВШЭ, Институт современного развития (ИНСОР), Экономическая экспертная группа, Центр стратегических разработок (ЦСР), Российская экономическая школа / ЦЭФИР, Академия народного хозяйства / Институт экономической политики имени Егора Гайдара, Центр макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования, Межведомственный аналитический центр, Международный центр социально-экономических исследований «Леонтьевский центр», Бюро экономического анализа.
64
См. на официальном сайте госзакупок www.zakupki.gov.ru, где приводятся данные о госконтрактах, размещенных Министерством финансов и Министерством экономического развития.