Хорош ли жаргон? Конечно, при условии, что читатели поймут, о чем речь. В этом им может помочь контекст, если они не знают слов. Я сама не доверяю жаргону, потому что воспитывалась в двух разных регионах Великобритании, и после множества ошибок поняла, что жаргонные выражения и диалектизмы имеют разное значение в разных местах. Благодаря этому, я могла сочувствовать моей подруге, которая шокировала знакомых, сказав, что ее муж был «on the randy». Там, откуда она походила, это значило дружескую встречу с приятелями, но для ее слушателей слово «randy» имело исключительно сексуальное значение.
В изданной недавно детективной повести, которая разворачивается в Уэлльсе (Last Seen Breathing Девида Вильямса), я нашла слово grater, использованное для определения человека, который требует для себя корысти, но при этом не желает ударить палец о палец. Он постоянно ждет все за ничего. В других же частях Англии этим словом называют того, кто тяжело работает. А когда нас разделяет такое пространство, как Атлантический океан, возможность неправильного понимания увеличивается многократно.
Есть еще один повод, из-за которого стоит подумать, до какой степени насыщать свою повесть разговорным языком. Хорошо написанные криминально-сенсационные повести могут допечатываться много раз, и продаваться дольше, чем другие разновидности повестей. Но когда их язык устареет, шансы на это исчезают. Нгайо Марш, в свое время очень популярная писательница, выдержала испытание временем, несмотря на свои локальные словечки, однако сегодня трудно прочесть какую-то из ее книжек, потому что это связано с необходимостью продираться сквозь море языковых анахронизмов. Если ты почувствуешь себя в растерянности, когда наткнешься на определение «old man» — старик — для маленького мальчика, то будешь иметь предчувствие того, чем станет в будущем наш повседневный язык.
ПОГОВОРИТЬ БЫВАЕТ ПОЛЕЗНО
В повести, которая содержит расследование, или другого типа поиски, наш герой должен иметь товарища, с которым будет делиться идеями относительно решения загадки. Их диалог может помогать повести, при условии, что не нарушит действий второго плана. Обмен мнениями позволяет нам открыть связи между собеседниками — показывая, например, кто из них любит пошутить, а кто более наблюдателен. Но нельзя слишком увлекаться этими развлечениями.
Беседы героев дают нам шанс подытожить и интерпретировать те события, которые произошли до этого, и двигать историю вперед, когда собеседники рассматривают предполагаемое развитие событий, и планируют свои дальнейшие поступки. Но если они спорят лишь о том, кто сжег чайник, или кто умеет сделать более отвратительный бутерброд, тогда они только ослабляют темп повести.
Умение «слышать» диалоги — это настоящее благословение для писателя. В этом случае он может творить разговоры, которые выглядят абсолютно естественными, а язык его героев отличается друг от друга, благодаря чему сразу понятно, кто говорит. Это умение, которое можно у себя выработать, надо только знать, чего хочешь добиться. Я сказала, что разговоры «кажутся» натуральными, и это точное определение. Если бы они были написаны так, как мы говорим друг с другом в реальности, то показались бы ужасными. Ужасными — потому, что мы часто говорим грамматически неверно, повторяемся, либо прерываем и заканчиваем чужую фразу, когда догадываемся, что хочет сказать собеседник.
РАЗГОВОРНЫЙ ИЛИ ЛИТЕРАТУРНЫЙ
Литература не является искусством, отражающим жизнь, и одно из важных решений, которые мы должны принять, заключается в том, чтобы решить, каким языком писать диалоги — литературным, или повседневной речи. Конечно, это довольно гибкие категории. Если мы примем литературный вариант, и позволим нашим героям конструировать и произносить фразы «как по написанному», это не значит, что мы отказываемся от возможности в критических моментах сюжета использовать диалектизмы — это способ, который, например, может передать растущее напряжение. Нормы, которые мы определяем для главных героев, не обязательно должны касаться всех персонажей книги. Наиболее «литературные» персонажи могут разговаривать с тем, кто каждый день пользуется жаргоном, или ужасно строит фразы.
Один из поводов, из-за которых писатели выбирают разговорный язык — это убеждение, что таким образом написанные книги будет легче потом переработать в сценарий для телевидения. Конечно, простенькие диалоги могут в этом помочь, но авторы, которые думают о возможной адаптации своей книги, как правило обладают чутьем и на другие требования кинобизнеса, подстраивая под них свои тексты. При этом повесть не должна отличаться особой глубиной, или богатством подробностей. Как сказал в интервью для «Таймс» Эммор Леонард, автор многих повестей и сценариев для Голливуда:
«Урезая повесть до киносценария, теряешь большинство хорошего материала. Остается только фабула.»
Так же обстоит дело и с диалектами. Сегодня редко используются местные диалекты, отчасти потому, что они создавали бы лишние проблемы читателю, а отчасти из-за того, что мы стали более восприимчивы к чувствам тех, кто не любит, когда над ним смеются. Трудно писать, не трактуя свысока говорящего неправильно, или искаженно. Это можно позволить себе в небольших дозах, лучше всего в юмористических ситуациях. В своей первой повести, чтобы подчеркнуть локальный колорит, я немного воспользовалась диалектом из Вест Сомерсет, на котором разговаривали в пабе жители деревушки. Не знаю, до какой степени меткость этого приема оказалась понята в японском переводе моей книги.
Но хороший диалог — это, без сомнения, то, что очень нужно нашим книгам и нашим героям. Нижеприведенные слова сказал Изи Роулинс, герой черных криминалов Волтера Мозли, действие которых разворачивается в Лос-Анджелесе.
«Все ссали мне на голову, и говорили, что это дождь».
И, для сравнения, ответ Адама Даглмиш, героя П.Д.Джеймс, когда в повести «Неестественные причины» один из персонажей заявил, что, конечно же, многие люди спрашивают его, почему он решил стать сыщиком:
«Мало найдется тех, кому я хотел бы ответить… Я люблю эту работу, и делаю ее достаточно хорошо; она позволяет удовлетворить мой интерес к людям, поэтому я не скучаю, по крайней мере большую часть времени».
Американские писатели по другому подходят к диалогу, потому что предпочитают «голосовые» повести, т. е. полные диалогов. Для них он является не только способом передачи информации, но и шансом показать ярче персонаж, благодаря использованию языковых схем, которые характерны для тех человеческих типов, что появляются в их повестях. На первый взгляд кажется, что это более натуральный, естественный способ, когда язык словно берется прямо с улицы, и переносится на страницы книги. Но это не так. Американские диалоги совсем не более естественны, чем какие либо другие, они просто иначе сконструированы. Мастерским примером этого могут служить книги Джорджа В.Хиггинса.
КТО ГОВОРИТ
Существует много способов, чтобы показать, кто из персонажей говорит, или думает, надо только выбрать то, что подходит, и быть последовательным. Мы уже не пишем «сказал» перед или после каждой фразы в диалоге, но часто располагаем после нее предложение, которое объясняет, что герой думает или делал, произнося ее. Кто из нас не испытал растерянности во время чтения диалогов, когда было непонятно, кто что говорит?
Прекрасные авторы диалогов считают, вероятно, что их это не касается, но было бы разумно, если бы остальные из нас напоминали о том, кто говорит, каждые три — четыре фразы в диалоге. Это можно сделать, время от времени вставляя что-то вроде «сказал Питер», или нечто подобное. Либо можно его следующую фразу опередить чем-нибудь таким: