— Вы мистер Стеклс? — Да, и че теперь?
— Меня зовут Шакти Бокслейтер, — сказала она. — Я хотела бы задать вам пару вопросов. [Бе цель.]
— Так я тебе, сука, на них и ответил. [Сопротивление — конфликт.]
Он начал закрывать дверь.
— Простите, сэр, разве я вам грубила? [Продолжает идти к цели.]
— Да я тебя только послать могу, большего ты от меня не дождешься.
— Сэр, поверьте, мой брат невиновен, а выдвинутые обвинения — вздор. Я делаю все что могу, чтобы ему помочь. Так поступила бы каждая любящая сестра. Я знаю, вы не одобряете движение в защиту прав животных, но мой брат, как любой американец, может свободно высказывать свои мысли. Это называется свободой слова. Вы же в нее верите?
Он неохотно кивнул. [Она сыграла на чувствах — наблюдается эмоциональный «рост».]
— Прошу вас, я задержу вас только на секундочку. Она попыталась войти, но он ее не пустил.
— Слушай, Закти, Бопти, Сракти, как там тебя… короче, нечего мне сказать. Этот защитничек животных, ну, твой братец-мудак, убил Хэгга. Я-то тут при чем?
— Вы видели, как он его убил? Он ухмыльнулся и хлебнул пива.
— Ага. Я, бля, теперь свидетель. [Естественно, он лжет.] Ее как громом ударило. Это невозможно. Он усмехнулся.
— Значит, так. Сижу в «Орле», заваливается твой говеный братец. У мудака куртка нараспашку, под ней еще сраная маечка, а на ней написано «Животные — тоже люди». Ты, бля, веришь? Я что, при таких раскладах сидеть и молчать должен?
— Вы видели, как он дрался с Хэггом?
— Видел. Хэгг уже нажрался, так что, считай, повезло твоему брательнику. Так бы Хэгг ему рога обломал. Потом увидел, как твой брат сваливает, а через пару минут Форест — мужик, который держит гадюшник, сказал, что, мол, все — закрываемся.
— Во сколько это было?
— В час сорок пять. Может, пораньше на пару минут. Я свою порцию хватанул и потопал. Сел в джип, только он у меня старый, чего-то не заводится. Мужики свалили, эта полукровка Шэрон Санка-засранка тоже укатила. Тут выходит Хэгг, твой брательник как выскочит из-за машины, хлобысть его. Хэгг — с копыт — своими глазами видел. [Его слова буквально сшибают Шакти с ног. Естественно, он лжет.]
— Что было потом?
— Потом смотрю, твой братец надевает на него какую-то хрень. Надел он, значит, лосиную маску — и бежать. Так что я все видел. Братец у тебя — убийца.
Шакти уставилась на него. Он ухмылялся и прихлебывал пиво.
— Может, обсудим, во сколько обойдется мое молчание? — сказал он. [Переходим к главному.]
— Где он взял лосиную маску?
— Я почем знаю? С собой таскал. Точно. С собой была.
— Почему вы ничего не сказали шерифу?
— Решил обождать. Вдруг, думаю, удастся сшибить пару-другую бачков. Хочешь, на Библии поклянусь?
— Нет, я хочу, чтобы мы вместе пошли к шерифу и вы все ему рассказали. [Проверяет, не блефует ли он.]
— И на хрена тебе это?
— Вы же говорите правду.
— Ясное дело — правду.
— Вот и хорошо, давайте пойдем к шерифу и все ему расскажем. Или позвоним ему, пусть он приедет. Вы же свидетель! Он с радостью вас выслушает. Только берегитесь! Молли Ранинвулф раскалывает врунов на раз, и если что, она вас привлечет за дачу ложных показаний.
Он задохнулся.
Шакти зашла внутрь, чувствуя тепло, исходящее от старой печки. Пахло пивом, дымом горящих дров и старыми кроссовками. Повсюду валялся мусор, обшивка старого зеленого дивана местами порвалась, и наружу торчала набивка. Телевизор был новый, с широким экраном. Одна из стен была увешана фотографиями, на которых в основном красовался Рэд, запечатленный со старой, согнувшейся в три погибели женщиной. «Наверное, мать», — подумала Шакти.
— Может, теперь вы мне все-таки скажете, что видели на самом деле? [Мы достигли кульминации эпизода. Рэд идет на попятную и рассказывает о том, что знает.]
Он допил пиво и швырнул банку в мусорное ведро, стоявшее у плиты.
— Я видел, как вышел какой-то старикашка, сел в машину и свалил. Потом вышла Шэрон Санденс и села в машину.