«Господь бог, — мрачно выговаривала она, — ниспослал на нас тайфун, чтобы наказать тебя за глупость, ты же хочешь, чтобы я способствовала твоей пагубной забаве? Никогда! Кто угодно, только не я!»
Дядя засмеялся. Это был лучший ответ тете Кларе. Она просто пришла в ярость. Тут уж мы не удержались от улыбки. В сердцах тетя выскочила из-за стола и выпила залпом стакан воды на кухне.
Дядя никогда не унывал и не терял надежды. Он в таком бодром настроении и чудесном расположении духа явился к своим друзьям, что те сами предложили деньги в долг на обзаведение петухами. Приди он к отцу Себастьяну, и тот ссудил бы ему денег, правда в хорошем настроении, если бы оно, конечно, когда-нибудь у него было.
Дядя был неисправимым оптимистом. Этот оптимизм и сделал дядю страстным поклонником петушиных боев.
«Сиано никогда не откажется от своей страсти, — как-то заметил отец, — он глубоко верит, что всегда окажется в выигрыше».
Но дядя выигрывал редко. Когда же с ним это случалось, он тут же накупал кучу всяких лакомств: фруктов, печенья, сластей, однажды даже принес большую бутылку американского виски. И так всегда. Дороже всех денег для него была радость, которую он видел в наших глазах. В тех случаях, когда он проигрывал — утешался: авось своим проигрышем доставил небольшую радость победителю…
Мои мысли прервал его голос:
— Криспин, ты меня совсем не слушаешь!
Я смутился. Дядя встал и вытащил из колодца ведро.
— Петухи заждались воды, пора их поить.
Мы вернулись к курятнику.
— Ты начал рассуждать, что подарок не может быть ворованным, — напомнил я, — продолжай, я буду внимательнее.
Дядя присел возле плошек и налил в них воду, потом встал, вытер руку и глубоко вздохнул. Он снова сел на корточки, а я устроился рядом на деревянных босоножках.
— Да, Криспин, нет у меня ничего ценного, чтобы подарить тебе на прощанье. Я страшно переживаю все эти дни, но ты подал мне колоссальную идею.
Я впился в него взглядом, я даже не моргал, чтобы не пропустить ни слова, ни жеста.
— Я нашел выход. Мой тебе подарок — час времени, я дарю его на встречу с Лигаей. И я подарю этот час, хочет этого Терой или нет!
Я задохнулся от радости. Мне хотелось прыгать и кричать, но губы мои только беззвучно шевелились. Я кинулся дяде на шею и стал его целовать.
— Хватит, — прервал он мои нежности, — тебе пора поливать помидоры, а мне надо побыть одному с петухами. Завтра перед отъездом ты получишь свой час.
Всю ночь я не сомкнул глаз, все думал о дяде, этом удивительном человеке. Я никак не мог понять, отчего он не богат, ведь он такой умный. Я как-то спросил его об этом, а он ответил, что, мол, богатые люди — все очень некрасивые. Я удивился и пошел за ответом к отцу.
«Красота не во внешности, — ответил отец, — а в сердце».
Я еще больше был озадачен, но промолчал, решил, что вырасту — пойму.
Я стал думать об отце Лигаи. Он был богат, но это не делало его счастливым. Я чувствовал, что между богатством и счастьем есть какая-то обратная связь, но думать об этом не хотелось. Все же в памяти всплыл случай, как манг Терой однажды вылез произносить речь. Дело было во время фиесты, вся деревня веселилась на празднике урожая. Он говорил так долго, будто в речи своей видел единственную отраду в жизни. Он не желал замечать, что безмерно всем надоел. Люди посматривали на часы, даже трясли их, зевали, потом стали выбираться из толпы. Только тогда Терой опомнился и стал гневно выговаривать собравшимся. Когда же хотел уйти я, он так заорал, что я даже присел от страха. Наверняка он невзлюбил меня с того случая.
В баррио все боялись не угодить мангу Терою. Он был самым богатым, и к нему частенько ходили занимать деньги, особенно перед урожаем, в самое трудное время для крестьян. Манг Терой был жестоким и бездушным ростовщиком, все это знали. В тот день люди вынуждены были терпеть его болтовню, хотя всем надоели его разглагольствования о политике и других бесполезных вещах, вроде как важно по науке ухаживать за буйволами, чтобы те давали больше удобрения, и прочее и прочее.
И все же, когда он проговорил час, потом другой, третий, всех охватил охотничий азарт: сколько же он может вот так молоть чепуху!..