Дядя как-то заявил:
— Во всем мире еще не изобрели таких средств связи, которые действовали бы быстрее, чем язык Клары.
Мы не обмолвились ни словом о Сиано и приступили к завтраку. Дядя появился часов в десять. Я был уже одет и ждал сигнала. Он сказал, что поезд в час дня, поэтому Тероя он пригласил к одиннадцати. Тот наверняка будет в двенадцать. Это его обычная манера — опаздывать, он любит, чтобы его ждали.
Мы вышли из дома около одиннадцати. Все, конечно, придут к назначенному часу, но времени оставалось в обрез. Я не ошибся. Люди пришли точно, больше того, натащили всяческой еды и напитков, получился отличный пикник. Уж так у нас в Сан-Пабло было заведено: праздник одного был праздником для всех.
Нас сердечно приветствовали, дядя беспрерывно улыбался. Таким я его видел только на петушиных боях, когда вся арена радостными воплями приветствовала его петухов. Я шарил глазами, но ни Тероя, ни Лигаи не видел.
Дядя с добровольными помощниками поставил в тени развесистого мангового дерева несколько стульев — они предназначались для особо важных гостей. Солнце приближалось к зениту, припекало основательно.
Манг Терой появился часов в двенадцать. Началась суматоха. Все наперебой предлагали ему выпить, закусить, удобно посидеть под деревом, но он отверг все предложения и, встав, как монумент, решил, видимо, непременно начать речь.
Воспользовавшись суетой, я спросил дядю, не знает ли он, почему не пришла Лигая.
— А он и не собирался ее брать с собою, — спокойно ответил тот. — Не ты ли рассказывал мне, что он запретил ей с тобой встречаться? Поскольку пикник в твою честь…
Я должен был, к сожалению, согласиться с доводами дяди и сразу сник. Дядя это понял.
— Не робей, Криспин, моим планом это тоже предусмотрено.
— Дядюшка, не тяни, скажи, что делать, ведь времени осталось так мало!
— Иди за мной.
Он повел меня в бамбуковые заросли, где никто не мог нас услышать, и изложил план действий.
— Иди под дерево и садись на стул. Перед тобой встанет Терой и начнет свою болтовню. Как только он разойдется, вставай потихоньку и беги к Лигае. Она дома. Не бойся, тебя никто не увидит. Всю родню я пригласил на пикник, даже ее брат здесь — вон играет в прятки с ребятами. Терой уверен, что его отпрыск приглядывает за Лигаей; посмотри, он готовится начинать речь.
Я повеселел. Хотелось, чтобы манг Терой скорее заговорил. Я сел на стул, а дядя Сиано предоставил слово мангу Терою. Речь началась. Когда манг Терой увлекся так, что перестал замечать меня, я незаметно покинул пикник и помчался к Лигае. Дядя смотрел мне вслед. Я оглянулся. Взгляды наши встретились, и он вновь ободряюще подмигнул мне. В душе моей все запело.
У дома Лигаи я остановился под пальмой перевести дыхание. В окошке была Лигая. Сердце бешено заколотилось. Но тут я обнаружил, что она не одна, возле нее был отец Себастьян. У меня все оборвалось, последняя надежда рухнула. Я было хотел повернуть назад, как из-за другой пальмы послышалось:
— Псс…
Я оглянулся. Там был дядя.
— Отец Себастьян… — упавшим голосом начал я.
— Знаю. Потому-то я и здесь. Твоя тетка устроила мне грандиозный скандал, начала кричать, что я безбожник, мол, всех пригласил, а про отца Себастьяна забыл. По правде говоря, твоя мать приглашала отца Себастьяна, да он отказался. Я подумал: не иначе как Терой уговорил его посидеть в доме. И оказался прав.
— Что же теперь делать?
— Стой здесь. Попробую с ним потолковать. Смотри, как только он уйдет, беги со всех ног к Лигае и не теряй времени даром.
Дядя направился к дому. Не прошло и минуты, как они со священником появились на улице. Интересно, что такое сказал дядя отцу Себастьяну, что тот кинулся из дома как на пожар?
Лигая увидела меня, хотела что-то сказать, но заплакала, и слов ее я не разобрал. Глаза ее были так печальны, будто она неожиданно узнала горькую весть.
— Только что здесь был твой дядя. Он сказал, что в баррио Сан-Исидо́ро умирает его дедушка и нуждается в последнем причастии. Отец Себастьян поспешил, дабы застать его в живых. Должно быть, это последняя просьба дедушки.
Я чуть не подавился, стремясь сдержать смех. Дедушка дяди умер лет десять назад!
— Не огорчайся, любимая!
Лигая продолжала ронять слезы.
— Я обо всем расскажу позднее. Пойдем к озеру. У нас почти нет времени.