Через год она стала нашей бабушкой.
Когда моему отцу исполнилось шестнадцать лет, он упал в стремительные воды порожистой речки Малами́г. Спас его местный рыбак. Отец очнулся от нежного и теплого прикосновения: дочка рыбака перевязывала его раненую голову. Девушка была само очарование.
Открыв глаза, отец решил, что он уже в раю и над ним склонился ангел.
За долгие годы отец понял, что живет отнюдь не в раю, но продолжает верить, что девушка была ангелом. То была моя мать.
Теперь о дяде Сиа́но. Как только тетя Кла́ра уходит на базар, он любит повторять, что в семнадцать лет так обезумел от любви, что упал тетушке прямо в руки.
— Не знаю, что меня толкнуло, — признавался он, — но до сих пор я не могу вырваться из этих рук.
Отец начинал давиться от смеха, а мать сердилась и бросала грозные взгляды то на отца, то на дядюшку. Тетя Клара была ее единственной сестрой.
И вот пришел мой черед.
Был воскресный день. Я заработал несколько песо[2], продав скорлупу кокосовых орехов. У нас на Филиппинах ее покупают для натирки полов. До праздника святого покровителя нашего города оставалась всего неделя, и скорлупа шла нарасхват: все жители чистили и приводили в порядок дома.
Наконец-то я решил осуществить план, задуманный несколько недель назад. Сбежав с уроков в приходской воскресной школе, я в душе посмеивался над беднягами, которые вынуждены сейчас сидеть в школе и слушать рассказы отца Себастья́на о бушующем море и Иисусе Христе, шагающем по волнам, о дожде из хлебов и рыб или о небесных ангелах, что будут встречать нас после смерти у врат рая, если мы, конечно, этого заслужим.
Был чудесный январский день. На небе ни облачка. Само счастье позвякивало монетами у меня в кармане, и я забыл про свои короткие штанишки, которые ненавидел всей душой, — мне уже было тринадцать лет. Я направлялся в город, представляя, будто я настоящий храбрый мужчина — как Дельфи́но. У дядюшки Дельфино было двенадцать детей и четыре ружья. Это он хохотал громче всех, когда наш старый толстый отец Себастьян после длинной проповеди о падших ангелах грохнулся возле алтаря. Даже грозный взгляд жены не мог остановить дядюшку Дельфино.
Там, где тропинка сворачивала на главную дорогу провинции, стоял небольшой кабачок. У дверей его всегда спала белая, тощая, облезлая собака. Я решил заглянуть в кабачок, съесть рисового кекса и выпить салабата[3]. Кабачок был полон. На меня пахнуло крепким табаком и запахом бойцовых петухов. Только что кончились петушиные бои. Счастливчики с петухами в руках радостно смеялись, громко распевали песни и время от времени пускали густые струи табачного дыма в своих петухов.
Проигравшие, их нетрудно было отличить по убитым петухам, валявшимся рядом, угрюмо сидели по углам, нервно кривя губы при каждом взрыве смеха или громком пении. С их уст порой срывались злобные ругательства.
Среди них я заметил нашего соседа Пе́дро. Обрадовавшись, что в незнакомой толпе есть хоть один друг, я направился к его столику. В тот миг, когда я садился на плетеный стул, кто-то выдернул его из-под меня, и я грохнулся на пол, сверкнув голыми ногами в коротких штанах. Взрыв хохота был что гром хлопушек в дни фиесты[4]. Даже мрачная компания друзей Педро не удержалась от смеха, им вторил пронзительный крик петухов.
Я растерялся. Лицо мое пылало, пот катился градом. О, если бы здесь оказался дядя Дельфино с одним из четырех ружей, или отец со своим длинным ножом, или хотя бы тетя Клара с острым, как бритва, языком!
Поднимаясь с пола, я услышал девичий голос:
— Как вам не стыдно, вот скоты! Не обращай внимания, — сказала девушка, подходя ко мне. — Это не люди, а звери. Как напьются, так перестают понимать, где добро, а где зло. На, возьми щетку, почисть штаны.
В ее голосе звучало участие. Казалось, едкий дым и петушиная вонь мгновенно испарились, словно пахнул свежий ветерок с полей созревшего риса.
Девушка была удивительно хороша собой. Я подумал об ангелах, о которых сейчас наверняка рассказывает отец Себастьян в воскресной школе.
— Меня зовут Роза, а хозяйка кабачка моя мать, — сказала, улыбаясь мне, девушка.
О ангелы на небесах, понятно теперь, почему люди так стремятся попасть в рай!
— Вы знакомы с отцом Себастьяном? — отважился я вступить в беседу.
— Нет. А что?
Я почувствовал, что сморозил глупость, и смутился.
2
Пéсо — денежная единица Республики Филиппины; во времена, описываемые в романе, два песо равнялись одному доллару.