«Ну, как вечер?» — спросила она и потянулась к шнурку лампы за софой.
«Хороший, мама». Ничего другого от волнения я придумать не мог. Мне так много хотелось ей сказать, я чувствовал свою вину, свою несправедливость, но не знал, как выразить эти чувства. При свете настольной лампы стали ярче видны слезинки, которые она не успела вытереть в спешке.
«Ты плакала, мама? — с трудом произнес я наконец. — Все из-за меня?»
«Нет, сынок, не из-за тебя».
«Уже так поздно, мамочка!»
Мама вновь села на софу. Она хотела опять вытереть лицо рукавом, но я схватил со стола платок и передал ей. Мама взглянула на меня своими горькими, грустными глазами и улыбнулась.
«Не тревожься за меня, малыш. Все в порядке. Я просто развлекала себя сама».
«Прости меня, родная!»
«Поверь, сынок, дело не в тебе».
Она взялась за гитару, а когда я вышел на кухню, выключила свет. Я вспомнил, что хотел пить, и подошел к крану. Вода побежала в стакан, а в гостиной полилась песня.
Я направился было в спальню, но передумал и вернулся в гостиную.
«Мам, уже полночь», — напомнил я, но она не ответила, она пела:
«Мама!»
«Не кричи, Эдди, я слышу. — Она положила гитару на софу и зажгла свет. На лице ее вновь были слезы. — Иди спать! Оставь меня, пожалуйста, одну».
«Я не усну, пока не узнаю, что произошло», — стал настаивать я.
«Ты доставишь мне удовольствие, если оставишь меня в покое, — сказала она мягко. — Ничего не случилось, я просто пою».
«Это не так, мама. — Голос мой дрогнул. — Ты выглядишь такой расстроенной. Даже в своей комнате мне видится твое грустное лицо. В чем дело?»
«Ничего особенного. Теперь иди, как послушный мальчик, спать».
Я с неохотой повиновался, почувствовав, что раздражаю ее. На сей раз я уснул, но это был тревожный сон. Я мгновенно проснулся, когда услышал в гостиной голоса. Вернулся отец. Охваченный любопытством, я прислушался. В гостиной ярко горели все лампы. Я приоткрыл дверь.
«Эдди дома?» — спросил отец. Он стоял возле радиоприемника. Мама сидела на софе спиной ко мне. Гитара лежала рядом.
«Он спит».
«А почему ты не спишь?»
«Ждала тебя. Мне нужно с тобой поговорить. Эдди не следует знать о нашем разговоре. Ты для него кумир. Я не хочу разубеждать его».
«Это было бы несправедливо».
«Бенигно, я тебя совсем не вижу».
«Ты опять за свое?» — прервал отец.
«Выслушай меня, — твердо сказала мама. По ее тону я понял, что она сейчас скажет что-то очень важное. — Сегодня утром я пошла в универсальный магазин к Бе́рну, где у тебя счет. Я хотела купить подарок для Энни, меня просил Эдди. Когда я пришла туда…»
«Это что, рассказ или претензия?» — снова прервал ее отец. Я не узнал отца, так он был резок. Сердце мое учащенно забилось.
«Послушай! — настаивала мама. — Когда я пришла в магазин, девушки, к которой я обычно обращаюсь, не оказалось, она больше не работает в магазине. С тех пор как я была там последний раз, прошло немало времени. Я выбрала для Энни симпатичную блузку и, как всегда, попросила отнести ее на твой счет. Продавщица — я назвалась миссис Бенигно Ру́био — вытаращила глаза, затем извинилась и позвала менеджера. Тот появился и стал требовать документы. У меня их с собой не оказалось. Никто не спрашивал у меня документов, когда я делала покупки раньше. Менеджер удивленно поднял брови и подозрительно уставился на меня. «Понимаете, мадам, — наконец произнес он, — мистер Рубио только вчера был у нас, покупал для миссис Рубио платье». — «Может, это для меня?» — ответила я, но он отрицательно покачал головой. «Мадам, — сказал он, — ваш размер шестнадцатый, а он купил платье одиннадцатого размера». Я не знала, куда деваться от стыда. Какой уж здесь подарок… Это не все, что я хотела сказать, Бенигно. С понедельника ты не даешь ни копейки, сегодня же пятница. У меня в кошельке всего три доллара с мелочью. Когда Эдди попросил денег на подарок, я не могла ничего ему дать. Мальчик на меня обиделся, хуже — он проявил неуважение ко мне, но я не могу упрекнуть его».
Мама заплакала, вслед за ней чуть не заревел и я. Я был готов упасть перед ней на колени, умолять о прощении, но сдержался.
Отец полез в карман и вытащил бумажник.
«Если деньги — причина твоего раздражения, пожалуйста». Он вытащил несколько банкнот и бросил на стол возле гитары.
«Я повторяю, мне нужны не только деньги».
«Так что же ты жалуешься, будто у тебя нет денег?»
«Это разные вещи», — повысила голос мама.
«Опять за свое… — Лицо отца покраснело. — Сначала ты просила денег, ты их получила. Теперь что?»