На сей раз я сказал, что она может позвонить и убедиться, говорю я правду или нет. Тетя улыбнулась и дала доллар на дорогу. Я помог ей дотащить сумку до дому и помчался к Эдди. Я весь сгорал от нетерпения. Отец Эдди впервые захотел встретиться со мной. Я уже начал подумывать, не вызывает ли он меня, потому что я часто приглашаю к себе Эдди, а может, опять что-нибудь с Эдди и его мамой?
Когда мистер Рубио отослал Эдди в его комнату, меня прошиб холодный пот.
— Успокойся, малыш, — начал мистер Рубио, — речь пойдет отнюдь не о жизни и смерти, всего лишь об Эстреллите!
Если бы он только знал: ведь все, что касается Эстреллиты, и есть вопрос моей жизни и смерти! Но мистер Рубио начал без долгих вступлений:
— Меня просил поговорить с тобой мистер Лопес. Кажется, вы частенько исчезаете вместе с Эстреллитой; Ты любишь ее, она — тебя. Родители узнали об этом, она сама им в этом призналась.
— Неужели? — обрадовался я. Эстреллита никогда не говорила, что любит меня. Я не мог спокойно сидеть и начал вертеться, будто подо мной был улей с пчелами.
— Да, малыш.
Мне не нравилось, что мистер Рубио называет меня малышом, но я держал язык за зубами: может, он так привык называть Эдди.
— Мистер Лопес считает, что Эстреллита слишком мала для таких дел. Ты, кажется, тоже невелик.
Тут я не усидел на месте и поднялся с софы.
— Успокойся, малыш!
Я вновь сел. Сердце закипало от злости, я ждал самого худшего.
— Они не хотят, чтобы ты с ней больше встречался, — продолжал мистер Рубио. — Она должна прилежно заниматься и успешно кончить школу. Они хотят, чтобы Эстреллита вернулась в Манилу… как у вас говорят учителя, «с отличием».
Я перевел дыхание, стараясь сдержать ярость, меня била дрожь. Внезапно на память пришли слова тети Салли: «Они не нашего круга».
— Это все, что мешает мне с ней встречаться? — произнес я, запинаясь.
— Да, — сказал мистер Рубио. — Правда… меж вами лежит непроходимая пропасть. Все это трудно объяснить, Крис, ужасно трудно.
— Я понимаю, сэр, — как можно спокойнее сказал я. Ярость во мне клокотала с новой силой. Я встал, чтобы перевести дыхание и не закричать во весь голос. Я весь горел.
— Я рад, что ты все понимаешь, — продолжал мистер Рубио, — это так трудно объяснить.
— Понимаю. Я могу идти, сэр?
— Да, Крис. Надеюсь, что вы по-прежнему останетесь друзьями с Эдди?
— Да, сэр. Он мой самый близкий друг.
Я направился к двери. Мистер Рубио обнял меня за плечи:
— Не переживай так, Крис! Все скоро забудется.
Когда тетя Салли спросила, что от меня хотел мистер Рубио, я вновь соврал ей:
— Он просто интересовался моими планами на новый учебный год, хочет решить, что делать с Эдди.
— Ты снова говоришь неправду, Крис, — вздохнула тетя.
Я убежал в свою комнату и ничком повалился на кровать. Вошла тетя, я почувствовал, как ее рука легла мне на спину. Она нежно погладила меня и спросила, что же все-таки произошло.
Тетушка включила настольную лампу, я оторвал от подушки голову и с горечью сказал:
— Ты была права, тетя, ты была права!
На ее повторный вопрос я вынужден был рассказать всю свою историю. Я не успел добраться до конца, как в глазах ее сверкнули слезы.
— Я хочу сходить к ним в гостиницу, тетушка, и попрощаться с Эстреллитой. Она замечательная девушка!
Тетя Салли ничего не ответила и молча направилась к двери. Я последовал за ней. Только у выхода она заметила:
— Приведи хоть в порядок волосы, Крис!
Я на минутку задержался у зеркала возле двери и побежал по ступенькам, три этажа вниз. На улице было полно ребятишек с родителями. Дети играли, а взрослые без умолку болтали. Над городом висела серебряная луна. Я с ненавистью взглянул на нее. Ее сверкающая красота только для тех, чье сердце полно любви, меня же душила злость, я даже обрадовался, что спустился в подземку и не видел больше луну.
Дверь открыл сам мистер Лопес и пригласил войти. Миссис Лопес и Эстреллита сидели в гостиной и слушали радио. При моем появлении они встали. Губы матери Эстреллиты нервно дернулись, но она не проронила ни звука.
— Я пришел сказать последнее прости Эстреллите, — начал я. — Несколько часов назад у меня состоялся разговор с мистером Рубио…
— Присаживайтесь, — прервал меня мистер Лопес с натянутой улыбкой и показал на софу у окна, где стояла Эстреллита. Из небольшого приемника на камине лилась классическая музыка.