– Так какой период вы охватываете?
– Можно начать около 2700 года до н. э., с догреческих обществ, дальше пронестись через Афинское государство, Римскую империю и эффектно завершить вояж в конце Византийской империи (она была продолжением Римской) в 1453 году н. э.
Уна мыслит собачьими годами, а они существенно короче человеческих, и для нее все это было практически непредставимо.
– Да ладно, – сказала она, подергивая носом.
– Да, такие крупицы недоверия вполне можно заронить. В течение всего этого долгого времени и греческий, и латынь были живы и полноценно функционировали по всей Европе и даже за ее пределами. Существует гигантский корпус текстов. Латынь была средством международного общения в самых неожиданных случаях. Например, в XVI веке один ацтек отправил испанскому королю письмо на латинском языке.
Иллюстрацией к этой стороне вопроса может послужить история Стефана (Иштвана) Пармениуса. Он родился в Венгрии в XVI веке, посетил большую часть европейских университетов и наконец обосновался в Крайст-черч в Оксфорде. Он принял участие в путешествии исследователя сэра Хамфри Гилберта в Северную Америку и написал в честь отправления эпическую поэму гекзаметром на латинском языке. К несчастью, он утонул. Но как знать – останься он в живых, может, у нас был бы эпос о том, что потом стало Соединенными Штатами Америки.
Даже сейчас у Папы Римского есть словарь, в котором указаны латинские названия современных явлений.
– Ты серьезно?
– Еще как! Там есть слово «поезд» и всякое подобное.
– И как по-латински «поезд»?
– Hamaxostichus. Безумное количество книг переведено на латынь и древнегреческий, моя любимая – про Винни-Пуха. И знаешь, Уна, если кто-то сидит и пытается построить на латинском фразу «Гарри выхватил палочку», то, думаю, можно смело считать, что этот язык никакой не мертвый и даже не язык-зомби.
– Латынь до сих пор используют? – спросила Уна со слегка удивленным видом.
– Да. Даже если не считать всевозможные латинские афоризмы и девизы, а их очень много. На YouTube есть целая субкультура с латинскими песнями, уроками, пародиями. Найди «Агамемнона» на канале Rathergood. Там могучий предводитель греческих войск рифмуется с бараньим окороком по имени Legolambnon, что можно примерно перевести как Ягноногнон. Царь поет: «На Трою вел я флот аргивян». Кусок печеного мяса отвечает: «Я крут с картошкой и подливой!»
По бременскому радио регулярно передают сводки на латинском языке под названием Nuntii Latini («Латинские новости»)[9].
Существует латинская версия «Википедии» – Vicipaedia, которая регулярно пополняется новостями на латыни. Субботним утром меня обычно можно застать за разгадыванием латинского кроссворда в The Times – он называется «O tempora!» («О времена!»). Также я состою в античном книжном клубе Pindr – мы встречаемся раз в две недели, и в последнее время читали плутарховское жизнеописание Марка Антония и некоторые стихотворения Горация.
– В честь чего он так называется?
– В честь поэта Пиндара. Мы регулярно общаемся на латинском языке. Например, кто-нибудь может сказать: «Si ancillam filio invenire potero, veniam!» – то есть «Приду, если найду няню для сына».
– Lollius Maximus[10], – сказала Уна.
– Итальянская журналистка Джованна Кирри сорвала сенсацию, так как единственная поняла речь папы, в которой он на латыни объявил о своем отречении от престола.
– Отличная вещь! – оценила Уна. – И в самом деле полезная.
Я наградил ее самым строгим из линейки своих строгих взглядов.
– Языки – это важно. Но есть еще один не менее существенный аспект. Многие, как и я, приходят к классике потому, что их что-то завлекло и очаровало. Так, например, была книжка «Истории о животных» издательства Usborne. Мне ее купила мама. Там был пересказ басен Эзопа, разных мифов и сказок о происхождении, но меня больше всего манила глава про волшебных животных. Там я встретил (и пожалел) кракена – морское чудище, которое утаскивает и убивает неосторожных моряков; единорога, которого выманила из укрытия тибетская девочка; чудовищного пожирателя быков грифона. Особенно меня поразил василиск – смертоносный змей, вылупляющийся из петушиного яйца, уничтожающий все живое своим дыханием. Потом я еще довольно много лет чувствовал себя неуютно вблизи курятников. Но это все было так, цветочки, по сравнению с главным впечатлением.