– Попробуй поймай, мудила, – хмыкнула я тихо, радуясь тому, что Иванну обучали тихой походке еще с детства.
Мне многого не нужно, лишь добраться до поместья или встретить патруль. До того момента, так и быть, поиграем в салки.
Отдалившись на значительное расстояние, перестала таиться и рванула в гущу парка по направлению к поместью. Но чем глубже заходила, тем гуще становились заросли, усложняя продвижение. Видимо, я забралась в самый запущенный и отдаленный участок парка, потому пришлось замедлиться и пробираться буквально на ощупь, так как освещения никакого не наблюдалось: фонари далеко, а кроны деревьев слишком близко друг к другу, не пропуская и толики света.
Преследования я более не ощущала, но в какой-то момент отчего-то пришло тревожное осознание того, что слишком уж тихо. Даже возле тропинок ухали филины и трещали ветками мелкие животные. Так почему же в этой части парка такая тишина, точно сам лес затаился от неведомой тревоги?
Прижалась к стволу ближайшего дерева и перевела дух, внимательно осматриваясь. Выравнивая дыхание, прикрыла глаза, а затем прислушалась. Органы чувств в этом теле еще были на среднем уровне и придется приложить немало усилий, чтобы натренироваться достаточно, но из-за просторной местности и полной тишины, даже со слухом Иванны я смогла уловить шорох и неясное мычание. Листва шуршала с периодичностью, точно что-то волочили по земле, трещали мелкие ветки. И чем дольше слушала, тем отчетливее понимала, что эти звуки никак не могут принадлежать животному. Это был кто-то достаточно крупный, кто был способен тащить свою добычу с таким грохотом. В центре города не могло быть настолько крупных хищников. Значит, это был человек.
А что человек в таком месте и время может тащить, скрываясь от глаз?
Следовало бы рвануть наутек, не ища себе дополнительные проблемы, но опыт из прошлой жизни подсказывал, что чья-то жизнь может находиться в опасности. Проклиная себя за поиск приключений на собственный тощий зад, перехватила кастет в кулаке, а после стала медленно красться на звук.
Не успела сделать и десяти шагов, как за ближайшими зарослями в предрассветной темноте заметила крупную фигуру, которая оттаскивала нечто продолговатое по земле, заметно кряхтя. Это «продолговатое» подозрительно походило на человеческое тело.
– Попала, блин, в любовный романчик, – одними губами выругалась я, думая о том, что сюжет все больше скатывается в хоррор.
«Нечто продолговатое» зашевелилось, и высокая фигура остановилась. Бросив пленника, который от такого обращения болезненно застонал, широкая и коренастая фигура обошла человека сбоку, чтобы наклониться и замахнуться. В кулаке нападавшего что-то сверкнуло, что я приняла за оружие.
Понимая, что не успеваю приблизиться, решила раскрыть свое присутствие, рассчитывая на то, что спугнуть преступника будет достаточно, и крикнула:
– Эй, там!
Предполагаемый похититель вздрогнул, а после резко пустился в бег. Дернулась было его преследовать, но тут вспомнила и про собственное тщедушие, и про жертву нападения, которая продолжала болезненно стонать, медленно ворочаясь на земле.
– Черт! – выругалась я и приблизилась к человеку на земле. С каждой минутой становилось все светлее из-за скорого рассвета, потому, опустившись на корточки, я заглянула в лицо, залитое кровью с прилипшими волосами и листвой, однако, уже при первом взгляде было очевидно, что передо мной лежала молодая девушка. Ее оглушили ударом по голове, но в остальном других повреждений на теле я не видела. Как и беспорядка в одежде, говорящее о попытке изнасилования. – Эй, ты как? – легонько постучала я ее по щекам, видя, как она с большим трудом пытается сфокусировать на мне зрение. Как только ее взгляд сконцентрировался на мне, она болезненно поморщилась, но уже через секунду испуганно расширила глаза: – Я помогу тебе выбраться, потерпи… – заверила я, когда ее взгляд сместился за мою спину, и ее тело затрясло. Девушка замычала, а я лишь на одной удаче отклонила голову, слишком поздно почувствовав присутствие чужака за спиной.
Благодаря тому, что убрала голову, удар выдался легким и вскользь, раня лишь плечо. Если бы не это, не сомневаюсь, что сейчас лежала бы рядом с незнакомкой с пробитой головой, и не факт, что живая, учитывая тщедушность Иванны.
Левая сторона от шеи до предплечья ментально взорвалась болью, но больше на одном упрямстве я заставила себя откатиться в сторону и подняться на ноги, мрачно радуясь тому, что получила по левой стороне, когда правая – рабочая, все еще нормально функционировала.