Повернула кран, полилась вода, вымыла руки, а потом уставилась на ванну, белеющую в темноте. Сразу зачесалось неприятно в нескольких местах.
— Как бы я хотела окунуться в теплую водицу…
Только проговорила это, как внезапно раздалось:
— Ну и чего ждешь, раз хочется ополоснуться?
Голос такой противный, скрипучий! И мужской…
— Вы кто? Почему я вас не вижу!
— Я местный! Живу я здесь! Наливай, грей воду, сама!
— Я?! Наливай? Сама?!
Молчание было недолгим, а потом такой тяжелый вдох…
— Нарожают дев изнеженных! Ничему не учат, глупых! А потом пристраивают их по разным гнездам… и домам.
— Помогите мне, пожалуйста! Я новенькая, а у папы в…хм, гнезде, не было такой красивой ванны. И меня не обучили ничему. Сестры умерли, папа карлик…
— Из рода Мориноров? Меньшая? Александрина?
— Да!
— Отблагодаришь потом…, — выдает он мне. — И попросить нормально не попросила! И поблагодарить забудешь! ворчит голос неизвестного, скрипучий, недовольный.
— Как же…, — изумилась я. — Я же вежливо просила мне помочь…
— Когда?
— Я пожалуйста, сказала…
Этот непонятный разговор продолжался бы, наверное, до бесконечности. Неизвестный, невидимый, неприятный по голосу и даже настроению, особенно по желчи, изливаемой в словах, развлекался явно, издеваясь надо мной, но вдруг в наш диалог вмешался кто-то третий
— Вальд! А ну налей, нагрей Александрине рест Моринор большую порцию воды! И не перекипяти, негодник! И покажись потом, когда она оденется и во всем ей помогай! Иначе я выдам на твою родню официальный запрет. И больше не один из вашего семейства не сможет эту должность занимать!
— Хорошо, хорошо, начальник, — запел буквально соловьем, у которого был пропитый совершенно голос, этот… Уж не знаю кто он, но в ту же минуту из большого крана в ванну потекла вода и от нее пошел пар. Горячая!
— Спасибо!
— Надо говорить: благодарю! Или вы не знаете, что даже благородным к лицу вежливость, леди?
— Прошу меня простить! Благодарю! Огромное благодарю, мерси, бонжур, великолепно! Вы замечательный, уж не знаю кто, но замечательный… мужчина!
— О, тут послышалось, и довольное.
Перечисляя это все, я стремительно избавлялась от одежды. На самом деле, порванное на спине платье, спереди держалось на остатках рюшей, сверху еще плащ одет был на меня, и на ногах странного покроя сапоги… Все пришло в негодность, кроме плаща, конечно, и я сейчас все это стремительно снимала.
***
Отмокала долго. Неприлично долго. Вымылась тщательно, два раза слив наполняемую ванну, промыла волосы, оттерла тело, почувствовав себя живой. Как будто с грязью и дорожной пылью, а вместе с ней и той бедой, что по ощущениям со мной шагала, я смыла тяжкий камень на душе.
Через маленькое окошечко начал проникать утренний свет. Я разволновалась. Если до этого я мылась в потемках, то теперь начало светлеть и меня теперь можно разглядеть тому неизвестному с какой-то родней, претендующей на непонятную мне должность, но потом отпустила на фиг ситуацию. Я еще не в полной мере насладилась здешним комфортом и обилием воды. Греть ее внутренним огнем не было нужды — из крана текла вполне теплая. Ванна была небольшой, но удобной. Мыло и жидкости на полочках приятно пахли и хорошо мылились. В общем, я погрузилась в нирвану, прикрыв глаза. На устах застыла блаженная улыбка.
Сколько так пролежала, не запомнила, но тут меня побеспокоили. В узком коридорчике у входной двери послышались шаги, и следом, с громким «бум» на пол что-то поставили.
— Альма, это ты?
Дверь широко распахнулась.
— И-и-и…, — раздалось протяжное, на одном звуке. В ванну пришла девушка в ярком броском платье. Его фалды и обильные рюши заняли, показалось, все свободное пространство. — Кто у нас тут? Ты моя соседка? Как звать тебя, мокрая курица с зелеными глазами? — И девушка задорно улыбнулась мне и, щелкнув пальцами, зажгла на потолке яркий золотой красивый огонек. Сразу посветлело. — Ну и чего сидишь в воде и темноте? Как звать тебя, зеленоглазка?
— Александрина.
— А меня Мирта рест Кавадо. Вылезай! Я тоже собираюсь принять ванну перед посещением общего собрания прибывших. Чуть не опоздала. Пришлось багаж нести самой, охрана отстала, но что о ней переживать?! Простые люди. — Сообщила дева мне и, порывисто развернувшись всем корпусом к двери, отправилась обратно в комнату. Ее пышные яркие юбки взметнулись вверх, последовав вслед за ней. Дверь стремительно с хлопком закрылась.
Я полезла из ванны, накрылась полотенцем и босиком потопала следом.
В комнате на потолке горело несколько разноцветных фонариков: два красных небольших и два ярко золотых. Вспомнился сразу блеклый, слабый, тусклый, но странно волнительный огонек, который зажигал Тарс.
— Так чего ты в потемках мылась? Или не умеешь подвешивать огни?
— Не умею, — пришлось сознаться.
— А! — Ухмыльнулась, вот буквально, ухмыльнулась Мирта. — Не учили ничему? Готовили в жены? Явно слишком берегли. Права? — и весело, с озорным блеском в черных глазах, Мирта поглядела на меня, блеснула белозубою улыбкой.
Я кивнула. Мало что понимаю, так что лучше я кивну. Это вяжется с моей легендой вроде… До сих пор не очень понимаю, как вести себя и черта нет…
— Ну, научат здесь, не переживай! — сказала Мирта. — Это хорошо, что кто-то выкупил на тебя права.
— Выкупил права? — переспросила.
— Выкупил твою свободу, заплатил за тебя внушительный денежный залог. А свет вообще-то должен домушник зажигать! — Она повысила вдруг голос, перепрыгнув с непонятной темы на новую, так же непонятную мне, и Мирта странно посмотрела по сторонам и по углам.
Моя соседка подтащила на моих глазах к пустующей кровати большой чемодан и плюхнулась на постель с тяжким вздохом. Тоже обладательница носа выдающихся размеров, глаза — черные маслины, волосы черные, вьющиеся, длиной чуть ниже плеч. В прическе блестят драгоценные заколки. Аж загляделась на эту яркость и богатство.
Девушка смотрела на меня:
— Чего застыла? Одеваться будешь или в банной вариации пойдешь? Тогда парни все твои, зуб даю! — она хищно ухмыльнулась, чуть прищурив глаза. — Красивая ты! А глаза чудные. Никогда такой цвет не встречала. Где твои вещи? Эта вот гора?
И тут я заметила кучу свертков и коробок на моей условной половине.
— Вещи, вот они, — указала на свертки и коробки.
— Ой! А почему ты их горой на пол сложила? Тут же есть шкафы. Смотри! — взмахнула рукой и с моей стороны комнаты за кроватью распахнулись невидимые раньше дверки. — И это тоже должен домушник показать. Не я! Когда ты поселилась?
— Этой ночью… меня сюда перенесли, — негромко произнесла, разглядывая во все глаза распахнувший дверцы огромный шкаф. Внутри были полки, еще шкафчики и вешалки для платьев.
— А! Магическим порталом. Интересно! А вот мне пришлось своими ножками идти… — И Мирта приподняла подол юбки и показала ножку. Пребольшую, в сравнении с моей — как лапку у медведицы: распластанную полную стопу и оттопыренные пальцы, выглядывающие из туфли. Подумала, — обувка явно девушке не по размеру шита… И Мирта поспешила сообщить: — Пока я шла, немного подросла. А ты?
— Что я? — переспросила удивленно.
Ничего не поняла и лишь пожала плечами, удерживая полотенце на плечах. От меня на пол натекла лужица воды. Глянула на свои ступни — вроде выглядят нормально и не выросли, хотя… Еще три дня назад рост мой был метр шестьдесят пять, а размер стопы 36,5. Сейчас же я намного выше и стройнее.