На приеме они с Володей почти не виделись, он на пару с пресс-секретарем консульства воздавал должное фуршету. Но Маргарита все время предвкушала, как она выложит мужу сногсшибательную новость. Она даже дотерпела до дома, не желая портить удовольствие и аккуратно подбирать слова в присутствии шофера такси. Но дома, сбросив с гудевших от усталости ног узкие туфли, она немедленно приступила к делу:
– Володь, что я тебе расскажу!..
– М-м? – без особого интереса отозвался из комнаты драгоценный супруг. Он уже успел сбросить с себя костюм, который, надо признать, отлично на нем сидел, и весь вечер она ловила устремленные на него взгляды юных охотниц за мужчинами, влез в свои любимые застиранные джинсы с резинкой на пузе. Впрочем, никакого пуза пока не было.
– Ну что «м-м»?! Со стула упадешь!
– Не упаду, – лениво ответил муж. – Я на диване.
– Уже успел? – удивилась из прихожей Маргарита, все еще пристраивая на место шарф, перчатки и сумочку. – Ну ладно, так и быть, не падай. А новость все равно сногсшибательная! У Валентина есть любовница!
Она наконец зашла в комнату с видом Деда Мороза, подарившего ребенку вожделенную железную дорогу и готового пережить волну благодарного восторга. Но муж отреагировал вяло:
– У какого Валентина?
– Да у Иркиного же! У Литвиненко!
– А ты откуда знаешь?
– Мне парикмахерша сказала. Ну моя, Наташа. Представляешь, сколько лет я у нее… А она с ним. Он мне тогда, после суда, сказал: едва, мол, удержался, чтобы твоему Буликову в лоб пепельницей не заехать. Заметил – у него на столе стояла, черная? Я еще удивилась – курить ведь все равно нельзя. Тоже мне, герой… Вот. И она мне сказала, что ее муж – муж, представляешь! – тоже хотел одного убить пепельницей.
– Так и сказал? – неприятно поразился Буликов.
– Да. Ну, а я сложила два и два. То есть один и один: тебя и пепельницу. И все поняла!
– Вот вечно с твоими делами на скандал нарываемся. – Муж смотрел на нее с непередаваемой укоризной. – Неужели нельзя аккуратнее? Я тебе говорил, что надо другого ответчика искать, не меня!
– Ну кого же было искать, Володя! И некогда было, ты сам знаешь. Зато какое дело! Ты телевизор смотрел? Даже энтэвэшники снимали. В Интернете двадцать шесть отсылок, не считая нашего сайта! Что и требовалось доказать.
– Тебе отчет в Америку дороже моего лба! – неожиданно разозлился ответчик по делу об убитой мыши.
– Тебе же никто не дал, – резонно возразила Маргарита.
– А надо было, чтобы дали?! – не унимался муж.
– Погоди, погоди, – вдруг вспомнила Маргарита. – Ты про Валентина не понял, что ли?
– Понял, ну и что?
– Как что? Такая свинья!
– Да брось ты, все так живут, – поделился своим видением проблемы немного успокоившийся супруг и нашарил среди диванных подушек телевизионный пульт.
– Все?! – возмутилась Маргарита. – Та-ак…
– Ну ладно, ладно, не все, – дал задний ход супруг. – А чего такого-то? Ирина-то твоя знает?
– Нет, в том и вопрос. Как думаешь, сказать?
– Я никак не думаю. Не наше дело. Пусть они и думают. Хотя он, конечно, скотина – пепельницей, а? Я бы его… – Володя не договорил, засмотревшись на скачущего по экрану Джеки Чана.
По опыту Маргарита знала: пока Джеки Чан не перестанет кувыркаться и подпрыгивать, на все прочие раздражители муж будет реагировать вяло и на вопросы отвечать невпопад. Она вдруг почувствовала, как устала за день, как хочет лечь и вытянуться на кровати и ни о чем не думать. Постояв еще секунду возле дивана, она махнула рукой и отправилась в спальню.
Однако ни о чем не думать не получилось: суматошный день, полный хлопот и открытий, не отпускал в спасительный сон. Лежа в постели, Маргарита рассматривала прихотливые узоры висящего на стене гобелена и прислушивалась к приглушенным, но различимым воплям мужниного любимчика. Конкурентную борьбу с Джеки Чаном и прочими кинопрыгунами Маргарита не выдерживала однозначно: пока они не победят всех врагов, муж не придет в спальню. Здесь телевизора не было, и этот последний рубеж, прочерченный дизайнерами, Маргарита обороняла стойко. На всей остальной территории обширной квартиры муж и телевизор существовали в таком органичном симбиозе, что представить одного без другого было никак невозможно. Когда Володи не было дома, она никогда не включала этот болтливый ящик, помешанный на жвачке, пиве, прокладках и ток-шоу. Зато муж, едва переступив порог, бросался к ближайшему телевизору (всего их было в доме четыре, по одному в каждой комнате и один на кухне) и переодевался уже под стрельбу, вздохи и истеричные споры. Он с одинаковым вниманием смотрел все подряд, даже рекламу, и это было выше понимания Маргариты. На основе многолетних наблюдений за мужьями подруг и своим собственным она начала подозревать, что у мужчин в мозгу есть какой-то особенный участок, которого нет у женщин и который отвечает за контакт с телевизором. Володя смотрел телевизор как кошка, не вникая в смысл, лишь бы на экране что-то мелькало. Под его бормотанье муж мгновенно погружался в сладкую полудрему и просыпался в ту же секунду, как Маргарита выключала телевизор.